Если честно, не люблю вспоминать, как умирала в первый раз.
После удара, который должен был стать последним, я прихожу в себя
от невозможности дышать. Надо мной склоняется женщина
фантастической, неземной какой-то красоты и с длинными острыми
ушами. Она ритмично давит мне обеими руками на середину груди.
— Дыши, — приказывает она.
Послушно пытаюсь вдохнуть, но бронхи намертво сведены судорогой.
Рука дергается к горлу — расцарапать его, пропустить внутрь хотя бы
глоток воздуха… Женщина пресекает эту попытку, твердо и
требовательно смотрит в мои расширенные от ужаса глаза:
— Не бойся, маленькая снага. Я ввела лекарство, и оно уже
действует. Сейчас ты медленно, без паники вдохнешь. Давай!
Ее сильный глубокий голос словно бы проникает во все клеточки
моего тела. Несмотря на удушье, я резко успокаиваюсь и повторяю
усилие. Через хрипы и судорогу в грудь мучительно тонкой струйкой
проникает воздух.
— Вот так, хорошо, — женщина крепко и уверенно сжимает мою руку.
— Теперь выдыхаем. Молодец. Не спеши. Ты уже дышишь, а значит,
будешь жить. Ты испытываешь сильную слабость, и это нормально,
скоро пройдет. Если затошнит, не противься, так будет лучше...
Ленни, чего встал столбом? Поищи тазик. Мастер Чжан, что здесь
произошло? Кто ее отравил?
— Никато ее не травил, высокая госпожа! — затараторил откуда-то
сбоку мужской голос с явственным азиатским акцентом. — Кому она
нужна, эта снага! Травить ее еще! Заявилась сюда одна, болтала со
всеми, балаболка эдакая… Заказала пад-тай мой фираменный, двойную
порцию, и давай уминать — только палочки мелькают. Из этого вока я
уже гостей двадыцать сегодня накормил — все живы, здоровы и
счастливы. А эта мелкая дырянь вдруг как зенки выкатит, как
захрипит, как забьется в припадке! Всех клиентов распугала, а тут
полно народа было, как раз смена в доках закончилась… Уже и дышать
перестала. Хорошо, ты зашла, высокая госпожа… А я и не знал, что ты
врач.
Пока азиат болтает, я сосредоточенно вдыхаю и выдыхаю через
адскую боль в груди — по ощущениям легкие словно набиты
стекловатой. И все-таки каждый следующий вдох дается чуть легче.
Женщина продолжает крепко держать меня за руку — какое прохладное
прикосновение… Перед глазами все плывет, я не вижу ничего, кроме ее
лица — внимательного, светлого, невероятно красивого. Лучистые
глаза удерживают меня в сознании, словно я — заблудившийся в тумане
корабль, а она — маяк.
