Гвозди под язык лезут сами собой…
Его преследуют, он убегает. В любом заведении, где имеются фотопортреты, он способен на все… Заходят трое: он видит их издалека. Любые жесты агрессии в его сторону разбиты тут же – из фотографии Мэрилин Монро откололось изображение и воткнулось в преследователей зеркального парня. Они было попытались отстраниться, но озверелая красотка, перевернув пару столов, стала мастерски разбирать говнюков-преследователей на составные части…
В свете фригидных ламп этот парень покидает задрипанный бар.
Фокус с фотопортретами – это еще не все. Также он может устроить слежку через собственные фотографии, размещенные в открытом доступе в Сети. Его глаза способны смотреть действительно далеко.
В проеме ближнего квартала ему встречается кричатель.
Теневой парень подходит ближе, стараясь не вспугнуть согбенную фигуру в шляпе и капюшоне. Кричатель что-то шепчет. Это улица и номер, номер и улица. Он сообщает парню чей-то адрес.
Ночные домики, жилая высота. Темнота за всеми столбами. Прохожих нет вообще. Луна заползла в какие-то тучи… Вот уже и нужный район.
Железная картонка двери скрипнула, пропустив. Замок домофона был сломан. А в подъезде был лифт. На нем парень и домчался до той самой квартиры. Скупая трель звонка. Открыла обалденная девица. Бегло оглядев, пригласила без слов.
Квартира выглядела экспонатом с выставки вульгарного авангардизма при студенческом морге. Самобытная обстановочка: окровавленная тряпка вместо шторы, тигровые порезы на стенах, колышущаяся люстрочка, соломенная мебель (омытая самосознанием солнца), силовой квадрат телекомпьютера.
Хозяйка была великолепию подстать. Одушевленная, но совершенно бездушная. Роскошная красотка. Даже воображаемый друг от нее убег…
Уселась на диван и приказала:
– Вруби камин и трахни меня.
Чем красивее у нее лицо, тем сильнее хочется добраться до ее задницы.
Парень с улыбкой опустился на колени (между раздвинутых ног не смотрящей на него девицы), собираясь взять от нее максимум удовольствия, но до успеха не дошло. Злобная херота появилась из шкафа. Выскочив на ковер, загромыхав, оно стало шебуршать по воздуху своими шизофреническими ручищами, очень отвлекая от орального секса. Эта хреновина представляла себе, что она – нечто среднее между слабеньким пылесосом, бульдогом и бульдозеристом, уволенным за несоблюдение.
