Я сел в машину и помчался далеко-далеко, по таким дорогам, где нет людей, машин, туда, где часто случаются дни, когда наступает такая безмятежная тишина, что начинаешь задумываться, есть ли у тебя уши. Туда, где небо голубое-голубое, а ночью полное ярких звезд. Туда, где речушка с прозрачной водой петляет между лугов и лесов, а ветер шелестит березовой листвой.
Туда, где отдыхает душа, где спокойно и хорошо, где умиротворение поглощает тебя целиком.
Лесная дорога, пусть и не очень хорошая, приятное шуршание шин по асфальту, даже мелкие выбоины придают какой-то особенный вкус пути. Сотни километров позади. Усталости нет, горизонт зовет путника только вперед. Мелькают деревья, сквозь плотную хвою векового леса лишь изредка проскользнет солнечный лучик и на секунду ослепит глаза.
Дорога выходит из леса и направляется в гору. Сверху открывается великолепный вид. Луга и поля, все покрыто зеленым ковром, красотища-то какая! А вот поворот направо, здесь заросшая травой проселочная дорога, ведет вниз и петляет, и в конце ее храм! Старая полуразрушенная церковь, и березовая роща. Как же красиво и в тоже время грустно… Нет, все-таки я поверну туда.
Я медленно спускаюсь с горы по этой дороге. Ближе к низине местность слегка заболочена. Давно тут никто не ездил, это видно. Когда-то здесь вязли автомобили, рядом с дорогой валяются сгнившие доски и ржавая лопата.
А вот и церковь невдалеке. Останавливаю машину чуть поодаль, не решаюсь ехать, дорога совсем заросла в этом месте. Иду дальше пешком. Полная тишина, небольшой ветерок колышит высокую траву, поют птицы, мимо пролетел шмель и сел на цветок клевера.
Рядом с церковью старое кладбище. Редкие торчащие из земли кованые прутья говорят о том, что когда-то здесь была ограда. Надгробия покосились, большинство надписей стерлось временем, унесено ветром. Вокруг растут большие березы, их ветви шумят на ветру, как бы говоря мне о том, что когда хоронили этих людей, они были еще совсем маленькими… Я захожу по тропинке на территорию погоста, когда-то давно, наверное, это был центральный вход. Железная арка вся покрыта паутиной. Сидящий по центру паук как будто шепчет мне: «Вход воспрещен. Это моя территория, и только я ее охраняю». Я смахиваю с лица паутинки и подхожу к могилам. Уже трудно понять, кто здесь похоронен и когда, время унесло с собой все тайны. Но кое-где мне удается прочитать надписи. «Иван Никифорович Прохоров, 1795–1872. Елизавета Ярославовна, фамилии не видно, 1805–1893.» А вот еще и еще… Такие старые времена! Начинаешь задумываться о смысле бытия. Как жили эти люди? Чем занимались? Мне кажется, они были очень влюблены в свой родной край, и это подсказывает ветер, и чудное чувство какого-то невероятного спокойствия греет душу. От порыва ветра раздался едва уловимый звон. Это колокол завибрировал, но не выдал своего полновесного звучания. Силы недостаточно. Да и неисправный уже.
