В холле было пусто. Темно-серые стены и две длинные черные
скамьи в узком пространстве давили и только ухудшали и без того
скверное настроение. Здесь даже не было окна, чтобы сделать глоток
свежего воздуха, который сейчас был просто необходим. И не важно,
что бы было за тем самым окном – стена другого неприветливого
здания или очаровательный весенний пейзаж. Но так хотя бы была
возможность ощутить связь с жизнью и с тем прекрасным миром, в
котором я жила еще совсем недавно. Правда, это бы не исправило
положение и не смогло заглушить пустоту внутри. Ведь никогда и
никому не придумать такого средства, чтобы быстро и безболезненно
залечить боль утраты и горьких сожалений.
Я тяжело вздохнула и сдула непослушную прядь волос, уже на
постоянной основе выбивавшуюся из моих волос. К сожалению, девушки,
не принадлежавшие к знатному или хотя бы финансово обеспеченному
роду, не могли себе позволить собирать изысканные или хотя бы более
удобные прически. У них попросту не хватало средств на
дополнительные аксессуары, только на самые практичные и простые.
Конечно, для меня это все было уже не в новинку. Как и мой новый
цвет волос. Красивые, некогда насыщенно-каштанового цвета густые
длинные волосы превратились в тонкие бледно-черные. Изменения
коснулись и глаз: благородный синий пришлось сменить на блеклый
серый.
За шесть месяцев пребывания в новом облике и статусе можно было
уже привыкнуть ко всем нововведениям в своей жизни. Но пока
выходило туго. Я теперь жила как обычная простолюдинка. Только вот
жесты и манеры постоянно выдавали меня с головой, как бы я не
пыталась их скрыть. Борис, мой друг и однокурсник, то и дело
указывал мне на это. То, что меня еще не раскрыли объяснялось, по
его мнению, лишь тем, что работала я в самом шикарном ресторане
города с соответствующим его образу названием «Красный бархат» и
потому могла нахваталась оттуда этих повадок. Ага, как же.
Но стоит поблагодарить детей прислуги, с которыми я активно
водила дружбу, пока меня не отправили в Университет. Чем больше я с
ними общалась, тем больше понимала, насколько ужасна и костноязыка
речь аристократов. Не всегда, конечно. Но эти их длинные и иной раз
сложные для понимания фразы часто раздражали. Порой мне казалось,
что они сами не до конца понимали, что говорили. И этому учили
своих детей, которые с малолетства строили из себя таких важных
фигур, что подойти страшно. Именно поэтому я предпочитала больше
водить дружбу с детьми простых людей, чем с отпрысками из высшего
света. И это позволило мне быстро и безошибочно из аристократки в
короткие сроки превратиться в простолюдинку и предстать в новой
роли.
