Корона ранит лоб, и кровь течет по коже
Терновые шипы, впиваясь в кожу лба,
Забыться не дадут. Ведь роскошь мимолетна,
А жизнь всегда права и власть всегда мертва.
Венец на голове — награда или кара?
Кому — предел мечты, кому — кошмар и ад.
В грязи, в войне, в крови, где счастье — это мара,
И никому не рад, и ничему не рад.
Душа кричит в тисках, но кто ее услышит?
Ты примешь этот груз, останешься собой.
Отдашь взамен любовь, надежду, счастье, веру,
И в никуда уйдешь с поднятой головой.
Софья прищурилась, решительно заскользила пером по бумаге. Нравится ли, не нравится — иногда приходится сотрудничать с врагами и лгать друзьям. Хотя какие друзья в политике? В гадюшнике их куда как больше...
Своими поступками она подставляет Михайлу. Ну и Марфу, конечно. С другой стороны — кому еще нужна сильная Польша? Полякам?
Безусловно!
А Софья предпочла бы видеть ее частью России — в будущем. Сателлитом, другом, союзником — но в составе одной страны.
Веник — он только в связке сильный, а прутья по одному легко переломаешь. Там, в двадцатом веке она искренне удивлялась: как люди этого не понимают? Их детям ведь жить в слабой стране. А это — грустно. Бродячую собаку каждый пнет, а поди обидь собачью стаю? Отдача замучает.
И сейчас Софья писала Гуссейну-паше. Великому Визирю султана Сулеймана. Не под своим именем, конечно. Писал якобы царь Алексей Алексеевич. И он потом даже прочитает это письмо, как и Ваня. Вот от них Софья ничего не таила. Ну... почти.
Софья договаривалась о будущем.
Торговать, воевать....
Никто ж не думает, что Руси дадут жить спокойно? Это сейчас в Европе небольшие волнения. Людовик бузит, с испанцами Нидерланды делит, а вот как поделит — так и посмотрит повнимательнее по сторонам, так и ручки еще куда-нибудь протянет. Он из тех людей, кто имеющимся не удовлетворяется, ему все больше и больше нужно. А еще у нее есть планы на кое-кого из европейских монархов. И это тоже не останется незамеченным.
Софья вовсе не хотелось, чтобы ее — или брата, или мужа — постигла судьба Елены Глинской. Яд. Уберечься можно, но проще сделать так, чтобы травили не тебя, а для тебя. Или создать такую обстановку, когда европейцам не до травли будет — хвост бы из капкана вытащить.
У Гуссейна-паши, напротив, имелись свои интересы.
