Архип, высокий мрачный мужик средних лет, укутанный в один зипун
на голое тело, выбрался из избы со старой видавшей виды кадильницей
в одной руке и бесформенным суконным кисетом в другой. Смахнув с
широкой, свежеокрашенной лавки нанесенные ветром желтые осенние
листья, он удобно примостился на ней, закинув волосатые ноги в
стоптанных чоботах на редкий ладный палисадник. расположив
курительные принадлежности рядом. Бормоча что-то не слишком
музыкальное, он основательно, с чувством, толком и расстановкой
набил трубку и, достав железными щипцами из кадильницы уголек,
раскурил. А потом, словно виденный когда-то в молодости в городе
паровоз, жизнерадостно запыхтел клубами ароматного терпкого дыма,
поглядывая на отходящую от воротины его палисадника тропу,
петляющую сквозь светлый осинник в сторону села Крапивина,
ближайшего к его дому. И к своему неудовольствие, он заметил, что
по этой тропе, пока еще достаточно далеко, медленно поднимались
трое.
Архип был самым настоящим колдуном. Из тех, что разговаривают с
мертвецами да нечистыми духами, насылают порчу, да режут кур не
только в суп, но и для удовлетворения жажды злобных демонов во
всякие поганые праздники. Без дураков. Именно так когда-то в бурной
молодости и делал. Правда теперь, чаще он лечил хвори, варил зелья,
изгонявшие лихоманку, да отгонял от деревни бесов. В общем,
показывал себя достойным и крайне уважаемым членом крестьянской
общины. Даже отец Григорий, местный священнослужитель, не брезговал
Архиповской настойкой для мужицкой силы, когда со своей попадьей
намеревался вспомнить молодость. Попадья, кстати, очень приятная и
обходительная женщина за то колдуна, втайне от мужа, всячески
благодарила. А выпечка ее, особенно расстегай с груздями, сами по
себе стоили настоящего грехопадения. А еще Архипа иногда
справедливо побаивались. Жива была еще в памяти история,
рассказываемая стариками, когда один молодой парень, дабы показать
перед девками свою удаль, измазал в колдунской хижине навозом стены
и окна, когда хозяин отправился в длительный поход за нужными в его
ремесле травами. А потом неожиданно тронулся умом да попытался
снасильничать свинью на деревенской площади прямо в разгаре гуляний
Петрова дня. Никто, правда не помнил уже ни имени того парня, ни
куда он подевался... Да и в какой из деревень округа дело было,
если уж на то пошло, но историю рассказывали во всяческих
подробностях.
