На опушке леса сидели трое. Мужчина с женщиной и девочка лет десяти. Перед девочкой на траве лежала охапка цветов. Пальчиками фарфоровой белизны она плела венок. Женщина разбирала траву, раскладывая ее по небольшим кучкам. Иногда говорила девочке:
– Посмотри, доченька, вот этот листочек называется подорожник. Если поцарапаешь ручку или ножку, надо приложить листок, обмотать тряпочкой. Боль пройдет. Этот цветок называется одуванчик, если его съешь, – захочешь спать и будешь спать так крепко, что никто не сможет тебя разбудить.
Мужчина лежал на спине, наблюдая за женщиной и девочкой.
– Эльга, – позвал он девочку – принеси, доченька, свирель.
Девочка побежала к шалашу, сооруженному недалеко в тени деревьев.
Женщина разобрала травы и спросила:
– Вольфганг, когда мы вернемся в деревню? Надо делать настойки из трав. Пора.
– Но здесь так спокойно, милая Гретхен, – ответил мужчина. – Если нужно, давай собираться.
– Поиграй, – попросила женщина, глядя на девочку, которая несла свирель.
Вольфганг взял свирель. Мелодия понеслась над опушкой леса. Женщина и девочка, обнявшись, слушали. Прозвучал последний звук. Вольфганг спрятал свирель в карман.
– Вернемся в деревню.
– Мы не заблудимся, папа? – спросила неожиданно Эльга.
– Почему мы должны заблудиться? – удивился Вольфганг. – Я все тропинки знаю, я же – лесник, – весело добавил он. – Ты же не боишься, что заблудимся?
– Не боюсь, – ответила Эльга. – Потому что фрау Марты больше нет, – вдруг неожиданно добавила она.
Гретхен и Вольфганг тревожно переглянулись. Во взгляде Гретхен вспыхнул страх. Фрау Марта была их соседкой, подругой Гретхен. Часто вместе с ними ходила по лесам, собирала травы.
Прошлым летом охотники ушли на охоту и заблудились. Несколько дней бродили в лесах. Вернулись в деревню, обвинили Марту в том, что она их околдовала, чтобы они не могли найти дорогу домой.
Марту сожгли на костре как ведьму.
– Но теперь ее нет, и охотники не могут заблудиться, – продолжала Эльга. Хорошо, что ее сожгли. Это ведь она колдовала? – удивленная молчанием родителей, спросила девочка.
Первой приближающуюся опасность почувствовала мать. Побелевшими губами она прошептала:
– Да, хорошо, что сожгли, она колдовала.
– Да, да, – быстро поддержал жену Вольфганг, – она была ведьмой.
