О книге интервью и почему мне было важно ее сделать
…Начало 2000-х. Я – новоподготовленный кандидат филологических наук – сижу за праздничным столом, накрытым, кажется, по случаю 8 Марта, на одной из кафедр факультета журналистики Белорусского государственного университета. Напротив меня – Борис Васильевич Стрельцов. Я училась у него, а теперь мы делим преподавание курса по теории и жанрам периодической печати: первые полгода я читаю «информационные жанры», а «аналитические» и «художественно-публицистические» преподает он во втором семестре. Предполагается, что для чтения этого курса я пользуюсь написанными им книгами. Но я опираюсь на западные материалы и информацию, полученную во время тренингов, проводимых западными специалистами, и даю лишь краткий обзор его подхода к делению журналистских текстов на информационные жанры. По-моему, это всем известно на кафедре, где я работаю, и многим на факультете. И, кажется, есть недовольные моим своеволием. За столом, по левую руку от профессора Стрельцова, сидит доцент Татьяна Владимировна Подоляк. Вижу, как, наклоняясь к нему, она громко шепчет: «Вот уйдете Вы на пенсию – и некому будет преподавать журналистику на факультете». Я слышу ее слова, и они мне неприятны…
После профессора Стрельцова, действительно, преподавать ту журналистику на факультете уже не будет никто и никогда. Вместе с ним с факультета ушла целая эпоха в истории отечественной журналистики – советская школа. Но еще раньше, в начале 1990-х, когда я была студенткой факультета, эта школа зашаталась. Первые признаки ее неуверенности в себе проявились в том, например, что из названия предмета по специальности – «Средства массовой информации и пропаганды», сокращенно СМИП, – исчезло последнее слово. В сборнике "Свет и тени. Очерки и публицистика 80-х", опубликованном профессором Стрельцовым в 1991-м году, слово «пропаганда» в нейтральном контексте тоже, кажется, было употреблено в последний раз. Скорее всего, этот сборник был и последней профессиональной критикой литературно-публицистических произведений белорусских журналистов.
Новое время расчищало для себя площадку. Теперь понимаю, что именно в тот период и был возможен расцвет журналистики нашего нового времени. Просто все сошлось для этого. Советская школа была отвергнута. Но какое-то время она еще определяла письмо многих журналистов, воспитанных на ее требовании литературности и публицистичности, которая, по словам Анатолия Аграновского, не существовала без оригинальной авторской мысли. А с другой стороны была СВОБОДА. Та свобода, которая возможна только в первые годы после революции. Начало 1990-х, первые 4 или 5 лет и были именно тем временем – временем безудержного постреволюционного романтизма и безграничной наивности в суждениях, взглядах и поступках. Так что фраза «страна непуганых идиотов» героя Александра Абдулова в фильме 1991-го года «Гений» была констатацией объективного факта.
