Часть I. Передай привет Алисе
– Дорогой Чеширский котик, – сказала Алиса, тщательнейшим образом выписывая реверанс. – Скажите, пожалуйста, куда мне отсюда идти?
– А-а… куда ты хочешь попасть? – вместо ответа спросил он, поудобнее улёгшись на ветке.
– А мне всё равно! Только попасть бы куда-нибудь…
– М-м… Тогда всё равно, куда идти, – немного поразмыслив, произнёс кот. – Куда-нибудь да обязательно попадёшь, но нужно только долго идти и никуда… не-е… сворачивать.
“Алиса в стране чудес”
Киевнаучфильм, 1981
Я, как обычно сижу, на диване у окна в моей комнате. Заранее включённая акустика выдыхает кельтские мотивы – виолончель в дуэте с фортепьяно. Мои глаза закрыты, благодаря чему я полностью погружаюсь в мелодию, которая прохладной волной касается моей кожи, проникает под неё, чтобы устремиться в ту точку, где зарождаются все чувства. Грудная клетка ровно посредине, рядышком с сердцем, наполняется удивительной энергией – исцеляющей, мощной, божественной. Сейчас я наполняюсь самой жизнью, чтобы затем воплотить её, бушующую внутри меня, в строках на бумаге.
Прикладываю ручку, пока прикрытую колпачком, ко лбу. Пальцами одной руки держусь за один конец, а другой – за противоположный. Со стороны можно подумать, что я молюсь. Но это совсем не так. В голову, прежде свободную от всяких мыслей, я, словно в фотоальбом, помещаю образы всего, о чём хочу написать. Вспоминаю то, что видел сам, или то, что для меня отсняли помощники.
Часто картины из памяти пугают. Всё самое страшное, что есть в человеке, худшие из бед переплетаются в моем отяжелевшем сознании. Я хочу избавиться от этой боли, открыть глаза, встряхнуть головой, будто и не было только что во мне смертей, разрушений и горя. «Чур, меня, чур!» Но я силой сдерживаю ЭТО в себе. Меня может тошнить и может хотеться выплюнуть дрянную мерзость из себя, но я терплю… И тогда хранящаяся в груди музыка перетекает в голову, чтобы окружить непроницаемой оболочкой страшные образы. Они сливаются, превращаясь во что-то ИНОЕ, будто и вовсе не принадлежащее мне. Именно в тот самый момент, когда белый туман мелодии преображается в чувства, смешиваясь с яркими красками памяти, я открываю глаза.
Открываю ручку и пишу… пишу… бесконечно долго вывожу слова на бумаге, соединяю их в предложения. Из головы эти густо-радужные цвета перетекают по руке, через кисть, к кончику ручки, чтобы остаться чернильным следом.