Начинался сильный ветер и деревья опасно потрескивали,
раскачиваясь под напором воздушных потоков. Но дружина, не боясь,
что ветка, или само дерево упадет на голову, расположилась в лесу.
Лес почти примыкал к Днепру. Близость к реке позволяла посмотреть и
на то, как водная стихия реагировала на капризы природы. Вода
вскипала, на небольших волнах появлялась пена. При более сильных
порывах ветра река меняла цвет от темно-синего к белому.
Наверное, такая погода, с начинавшимся дождем, вполне уместная.
Она помогает охладиться, прийти в себя, подумать о холоде, ветре,
дожде и падающих с деревьев ветках. Но ни о чем таком, что могло бы
лечь грузом на сердце. Да! У меня такой груз образовался.
Я не защитил девчонку.
Рахиль для меня не любовница, ни моя женщина. Она подарила мне
чуточку себя и приятных эмоций. И все. Но и этого хватило, чтобы я,
увидев, как кипчак увозит девушку, побагровел. Мы в ответе за тех,
кого… с кем…
Мысли и наблюдения захватывали меня сильно больше, чем
приготовления к Военному Совету. Наверное, уже не военному, так как
отвоевались, победили половцев и взяли богатые трофеи. Однако,
посовещаться нужно. Нет определенности, куда идти, что делать
дальше. У них нет, я же кое-что уже обдумал.
— Княже, навес какой поставить нужно, — сказал Боромир, когда
дождь начал лупить по шлемам, создавая своеобразную музыку.
Иван Ростиславович улыбнулся.
— Дождя спужался? — сказал князь, который казался сейчас своим в
доску.
Он понимал, что последняя соломинка, за которую держалась вся
дружина, оборвалась. Не заполучить назад ни Галич, ни даже
Звенигород. Может ли князь теперь соблюдать свою клятву, заботиться
о дружине? Сейчас все имеют возможность уйти. И такого расклада не
может не бояться Иван Ростиславович.
Я сидел в круге, который образовали все десятники. Внутри него
восседали Никифор и Боромир, а в центре окружности расположился
Иван Ростиславович с сыном. Сейчас решались самые насущные
проблемы. Хотя, проблема одна — выбор пути.
Я знал, что предложить князю, но тут, в отличии от других
периодов истории, младшие не говорят первыми. Вначале князь слушает
своего старшего сотника и так по воинской иерархии с учетом
возраста. Шокировать собравшихся я буду, скорее всего высказываясь
последним. Но, как говорил незабытый мной даже в прошлом, Штирлиц:
«Запоминается только последнее».
