Печальные глаза. Печальные и умные. Печальные и красивые. Многие знания… Нам хорошо втроем. Все в порядке. Можно сказать, что Костик счастлив, наконец-то. Игорь, как водится, поглощен новой идеей. А я… Я по-прежнему. Мы в парке. Я ничего не знал о последней осени, о привыкании к боли. Я многого не знал и был счастлив, мы были счастливы… Да, мы были… А я вдруг остался. Может быть, я все еще что-то не понимаю, если остался?
Мне хорошо с ребятами, почти весело. Сейчас я предложу им сыграть в русскую рулетку, и они согласятся. Они верят в неотвратимое. Видишь, мне опять не повезло. Курок щелкнул: я скосил глаза к носу, недоумевая. Костик продолжал смотреть на нас и натужно улыбаться – мимо. Игорь тихо выматерился после – неприятное ощущение. Мы отстрелялись в воздух – от греха подальше.
Мне не удается затушить спичку, я мотаю головой и жмуруюсь изо всех сил, сдерживая сухие слезы, жмуруюсь – от слов: хмурюсь и жмурюсь одновременно. Эта кривая ухмылка уже давно не сходит с моего лица.
Я смотрю на огонь и ничего не понимаю. Мне бы прочь отсюда, из нашего парка, где счастливые прогулки по сей день шуршат за моей спиной, я оглядываюсь, но тебя нет. Я кидаюсь вслед, догоняю ребят, висну у них на плечах. Я неуклюж, небрит, я сутулюсь. За что ты только любила меня?! Роняя слова невпопад, я начинаю постигать нечто. Ты пахнешь желтыми листьями, я чувствую тебя. Вернее, я продолжаю чувствовать тебя, как свою собственную кожу. Ты – не где-то, не рядом, а во мне. Наверно, это и спасает меня от безумия.
Сколько мы прожили? День? Год? Вечность? Или одну-единственную нескончаемую осень? И я остался, остался здесь, в нашей осени. Ты просила, чтобы я не жил прошлым, а был счастлив в новой жизни, в новой роли. Но разве бывает счастье после счастья? Конечно, я стараюсь, продолжаю жить. А что еще я могу сделать? Пишу странные, жуткие вещи и не чувствую боли. Нет боли страшнее, чем та, что прижилась во мне. Если бы ты уходила как-то иначе…
Но ты все узнала, все успела, простилась красиво, не торопясь. Я же всегда спешил, не успевал, а сейчас у меня столько неприкаянного времени, которого очень и очень не хватало для нас. Это раздражает.
