В погоне за ускользающим светом. Как грядущая смерть изменила мою жизнь

© Eugene O’Kelly, 2006.

© ООО «Издательство «Добрая книга», 2007–2018 – перевод на русский язык, оформление.

Посвящается Марианне и Джине, величайшему дару моей жизни

Посвящается Коринне, моей спутнице в этой жизни, моему проводнику в приближающееся завтра

Через окно гостиной мы смотрели, как с баржи Macy’s запускают фейерверки над Ист-Ривер. Ровно год назад, в 2004-м, я видел их вблизи – меня пригласили на борт Highlander, яхты Форбсов. В то время, впрочем, как и прежде, я понятия не имел, что принесет следующий год.

Но я неточно выразился: фейерверки я не «смотрел». Вечер 4 июля 2005 года оставил отнюдь не зрительные впечатления – по крайней мере, у меня. Да, у меня ухудшилось зрение, пропала резкость, перед глазами появились пятна, что, естественно, подпортило великолепие зрелища – взмывающих огненных шаров, которые рассыпались снопами искр в небе за окном нашей квартиры. Но даже будь эта картина отчетливой, в первую очередь меня потряс бы звук. Эхо залпов металось среди небоскребов, грохотало в каньонах манхэттенских авеню, громоподобный рокот пронизывал мое тело и мой город. Этот звук был прекрасен, он дарил зрение. Ни за что бы не подумал, что самое лучшее в фейерверках вовсе не буйство красок.

Жизнь полна сюрпризов.

Ведь никто же не знает ни того, что такое смерть, ни того, не есть ли она для человека величайшее из благ, а все боятся ее, как будто знают наверное, что она есть величайшее из зол. Но не самое ли это позорное невежество – думать, что знаешь то, чего не знаешь?

Сократ

Мне повезло. Я узнал, что мне осталось жить три месяца. Увидев рядом эти две фразы, можно подумать, что я шучу. Или спятил. Или моя жизнь настолько никчемна и безрадостна, что чем скорее она кончится, тем лучше.

А вот и нет. Мне нравилось, как я живу. Я обожал свою семью. С удовольствием общался с друзьями, делал карьеру, участвовал в работе благотворительных организаций, играл в гольф. Я в своем уме и совершенно серьезно заявляю: приговор, вынесенный в последнюю неделю мая 2005 года и означавший, что до первой недели сентября, когда моя дочь Джина пойдет в восьмой класс, я вряд ли доживу, оказался подарком судьбы. Честное слово.

Ведь именно он заставил меня всерьез задуматься о собственной смерти, а значит, и о жизни – глубже, чем когда-либо прежде. Как ни досадно было, пришлось признать, что я вступил в завершающий этап жизни, решать, как провести последние сто дней плюс – минус несколько недель, и впредь придерживаться принятых решений.