Ступени бессмертия

У подножия Орлиной горы стоял полуразрушенный храм, его фасад был обращен к величественным склонам. Заходящее солнце бросало последние лучи на покосившуюся крышу, когда изнутри раздался резкий звук пощечины, вспугнувший стаю птиц.

Внутри храма мальчик лет двенадцати, прижимая руку к покрасневшей щеке, гневно смотрел на подростка, который возвышался над ним. Его надутый вид выражал крайнюю обиду. В глазах мальчика блестели непролитые слезы — он знал, что не сможет победить обидчика в драке. Даже если тот тоже был довольно тощим, он все же был старше и сильнее.

Мальчик сдержал слезы, но в глубине его глаз таилась ненависть. Он поклялся себе, что однажды, когда станет сильнее, обязательно отомстит стократно.

— Что уставился? — высокий подросток выхватил лепешку из рук маленького мальчика и, глядя на него свысока, надменно произнес: — Ну давай, попробуй что-нибудь сделать! Посмотрим, как я тебя отделаю!

Высокий подросток, лет четырнадцати, был настолько худым, что казалось, если встанет боком, то станет невидимым. В его глазах светился хищный блеск. С наглой ухмылкой он заявил:

— Это место под моей защитой. Если хотите здесь жить, каждый из вас должен отдавать мне половину своей еды. Иначе убирайтесь отсюда!

Услышав это, несколько мальчишек, прятавшихся в разбросанной по храму соломе, съежились. Они привыкли к издевательствам этого парня и не осмеливались сопротивляться. Глядя на избиение маленького мальчика, они лишь наблюдали, словно за уличным представлением.

Избитый мальчик, полный гнева, но бессильный что-либо сделать, молча отошел в угол под навесом, уставившись в пол невидящим взглядом.

В этот момент к нему протянулась грязная маленькая ручка:

— Возьми, братик, поешь!

Это был совсем маленький ребенок лет семи-восьми, одетый в лохмотья. Он был худым и неуклюжим в своей слишком большой одежде, собранной из разных лоскутов. В руке он держал наполовину обгрызенную корочку хлеба — возможно, чьи-то объедки, подобранные на улице.

— Братик, поешь! — малыш протягивал корочку хлеба старшему мальчику, хотя его собственный живот громко урчал от голода.

Старший мальчик, тронутый заботой младшего брата, ответил:

— Ты ешь, я не голоден! — Та лепешка, которую у него отобрали, предназначалась как раз для младшего брата. Ради нее он чуть не был укушен собакой.