Майское солнце лениво растеклось по
подоконникам, окрашивая оконные рамы в янтарный цвет. Легкий
ветерок играючи гонял по улицам белые пушинки тополей вперемешку с
нежно-розовыми лепестками яблонь. Шелест листвы нашептывал
городские тайны, словно сплетники на скамейке у подъезда. Конец
весны — время, когда природа прихорашивается в ожидании летнего
тепла.
Московские улицы были усыпаны цветочным
конфетти. Кому-то эта картина казалась воплощением романтики,
кому-то — небрежной работой нерадивых дворников, а для Сани
Воронцова это зрелище было чем-то вроде сна.
Только это был не сон. Судя по всему, он
оказался в Москве, вот только…
Это
была не его Москва и не его Россия. Он и сам не мог объяснить, с
чего так решил, но… Черт, вот даже реклама иностранных брендов…
Откуда она взялась?
«Какого черта Москва? Я же был в Хабаровске!»
— растерялся Саня. Погруженный в свои мысли, он забрел во двор
небоскреба в поисках лавочки, чтобы оклематься и понять, что
происходит. Даже тело чувствовалось… иным. Не своим.
В
этот момент из подъезда элитной новостройки напротив вышла дама,
излучающая ауру успеха и достатка. Ее дизайнерская сумочка,
казалось, стоила как небольшая квартира на окраине, а черты лица
были столь безупречны, что могли бы заставить покраснеть от зависти
даже звезд кино. Ее черная кружевная юбка-карандаш облегала широкие
бедра, а белоснежная блузка с огромным вырезом намекала на как
минимум шестой размер. Прозрачные вставки на юбке играли в гляделки
с прохожими, то пряча, то обнажая стройные ноги, а высокая талия
юбки визуально удлиняла ноги, а белые туфли-лодочки на шпильке
ставили финальный акцент в этом модном ансамбле.
Это
была не просто женщина — это было воплощение гламура и шика,
ходячая реклама успешной жизни в крупнейшем мегаполисе страны, от
которой невозможно было оторвать взгляд. В родном городе Сани такие
женщины… не существовали.
В
любое другое время Саня, как неискоренимый ловелас, не упустил бы
шанс познакомиться с такой красоткой. Однако сегодня он даже глазом
не моргнул, словно она была призраком. Для профессионального
сердцееда это было равносильно тому, как если бы опытный спортсмен
вдруг забыл правила своей игры, но ему было не до красоток. Слишком
большой шок, да и зрение подводило — все виделось как в
тумане.
