Броктон-Бей, старшая школа
Уинслоу, Вт 8:05
— Здравствуй, Эмма, — Тейлор чуть
улыбнулась старой подруге. Летний лагерь пошёл ей на пользу, по
крайней мере она перестала плакать каждую ночь, и вновь научилась
улыбаться, пусть пока и не так широко, как раньше.
— Привет, Тей, — её подруга
выглядела зажатой, её что-то беспокоило. Тейлор отметила это
неосознанно, по велению силы, доставшейся юной девочке после смерти
матери и подсвечивающей такие моменты. Всё же для игры очень важен
правильный и искренний отыгрыш каждой роли.
— Ты постриглась? — Тейлор
попыталась продолжить разговор, но её улыбка совсем увяла, когда
Эмма вздрогнула, и неловким движением поправила укороченные выше
плеч волосы. — Тебе идёт.
— Спасибо, — отрывисто бросила Эмма,
и обошла Тейлор по широкой дуге. — Мне нужно идти на занятия.
«И что это было?» — подумала Тейлор,
прищурившись. Все это было очень странно. Настолько странно, что
впору отказаться от данного самой себе слову и всё же применить на
подруге приобретенную способность.
Заманчивую мысль достать Книгу
Правил пришлось вытряхивать из головы чуть ли не настоящим
верчением шеи из стороны в сторону. Пока ещё ничего не ясно и быть
может у Эммы просто плохое настроение, да и мало ли какие причины
заставили любительницу моды подстричься. Например, Барнс могла
вынудить взяться за ножницы простая жвачка, прилепленная
хулиганами, или несколько опалённых локонов во время попытки
что-нибудь приготовить.
Но как бы Тейлор не пыталась себя
успокоить, странности не только не находили объяснения, но и с
пугающей скоростью множились. Эмму как будто подменили. Всегда
радостная и отзывчивая девушка превратилась в мрачную и озлобленную
стерву. Выразиться иначе было тяжело даже дочке учительницы
английской литературы. Постоянные колкие замечание в сторону всех,
кого она только видит, периодические срывы на повышенный тон,
нахмуренные брови и поджатые губы. Само по себе такое поведение
казалось диким, а уж в исполнении Эммы и вовсе вымораживало
внутренности мерзким чувством неправильности.
Тейлор наблюдала за старой подругой,
фактически названной сестрой, до самого обеда. Высматривала хотя бы
малейший проблеск старой Эммы или хотя бы одну причину для такого
необычного поведения, но всё тщетно. Зато ей удалось заметить
кое-что другое, не менее важное.
