– Тс-с-с…
От этого шепота и горячего дыхания над ухом по коже побежали мурашки, отзываясь томительно сладко внизу живота. Теплые мягкие губы коснулись моих губ. Нежно, осторожно, пробуя на вкус, дразня и отступая. Я всхлипнула и потянулась следом, не в силах оторваться. Не так, не надо так…Обвила руками его шею, потянула к себе, ближе, еще ближе… Он хрипло вздохнул и впился в мои губы. Жадно, словно никак не мог напиться, и только выпив меня всю, смог бы утолить свою жажду.
Полоснуло желанием. Диким, первобытным, никогда неведомым раньше. Оно бурлило по венам, стучало кровью в висках, плавило тело. До слез хотелось чего-то, что мне мог дать только он, и никто больше… Дыхание смешивалось, его горячая ладонь гуляла по телу, то сдавливала, то слегка касалась, и каждое прикосновение вызывало мгновенные вспышки удовольствия. Ладони было мало, очень мало. Я изогнулась дугой, подставляя грудь, но ладонь скользнула мимо, сорвав разочарованный стон. Чужие пальцы оттянули резинку шортиков, нырнули под легкий шелк, погладили живот…
Эта сладкая пытка сводила с ума. Я требовательно дернула за волосы, он зарычал. На этот раз поцелуй был жесткий, грубый, такой, что губа треснула. Не целовал – клеймил, ставя печать собственника. Вкус крови, вкус его губ, его запах пьянили, тянули в темный омут, откуда одной не найти выхода. Горячие руки тискали грудь, пощипывая ставшие болезненно чувствительными соски, по-хозяйски скользили по телу, трогали, где хотели, сминая шелк пижамы. Кожа истончалась, плавилась, кололась тысячей иголок… Я парила, плыла в сладостном тумане, хныкая и желая чего-то большего. Поцелуи, похожие на укусы, опалили соски, прожгли дорожку от груди вниз, к животу. На секунду он замер, вцепился зубами в резинку шортиков и медленно потянул их вниз… Я со стоном приподняла бедра, чувствуя как покорно едет за его ртом скользкий шелк, как сменяется нежная шелковая прохлада почти нестерпимым жаром мужского дыхания, и этот умопомрачительно острый, яркий контраст гнет в истоме тело, унося из головы все мысли кроме одной: только не останавливайся, нет, нет… Низ живота свело сладкой судорогой, мир треснул, разлетелся на тысячи кусочков и наступила темнота.
* * *
…Будильник звонил бесцеремонно и надрывно, его дребезжащий звук буквально ввинчивался в мозг. Я застонала и поглубже зарылась в подушку, пытаясь удержать ускользающий сон. Обычно я снов не помню. Ну, снилось что-то и снилось, а что именно… Наутро в голове оставались лишь смутные образы, но этот… Он помнился до малейших деталей, до звуков и запахов, на редкость яркий и реалистичный. Настолько реалистичный, что тело до сих пор сладко ныло, словно с ним действительно проделали все то, о чем… Ой. Нет, нужно вставать, и поскорее выкинуть всю дурь из головы. Тем более, что будильник сам себя не выключит. Зная свою слабость к утреннему сну, я всегда ставлю это громогласное чудовище подальше от кровати. Так есть хоть какая-то вероятность избежать соблазна вырубить его и поспать еще пять минуток, которые в итоге могут растянуться на час, а то и больше.
