Небо заволокло серой пеленой. Дождик накрапывал тихо, стараясь не разбудить спящих людей, задерживая прелести ночи и продлевая ее воздействие.
Все могут поспать подольше в субботнее утро, и небеса постарались, создав особую атмосферу. Дождик, серость, сырость – это не плохо и не хорошо, это нормально. Небольшой городок на берегу Волги погрузился в пучину атмосферного фронта непогоды и сонливости. «Спите! – природа поет свою колыбельную песню. – Отдыхайте после трудовой недели».
Лиза нехотя вышла из подъезда, открыла зонтик и, съёжившись от утренней прохлады, отправилась по пустынной улице к себе на почту. Работать совершенно не хотелось. Перепрыгивая через лужицы, она ворчала на все вокруг: "Ну и утро, лужи сплошные, прыгай тут. Чего смотришь, не нравлюсь? Ты мне тоже не нравишься, – гаркнула она на ворону, подлетевшую к ней совсем близко за грязным, размокшим, непонятного происхождения кусочком, валявшимся на дороге. – Тьфу ты…. Собираете разную дрянь. А говорят, что вы умные птицы. Раз, умные, чего падаль-то жрете?"
Лизу догнал Петр Васильевич Петренко, управляющий почтой, единственный мужчина в их женском коллективе, не считая сторожа Степана.
– Чего ворчишь, Лизавета?
– Ой, Петр Васильевич, а я вас не заметила, – вздрогнула она.
– Так чего недовольная с утра пораньше? На работу, как на праздник, идти надо. Я тебе приказываю плохое настроение дома оставлять.
– А дома мать не велит в плохом настроении пребывать. И чего мне делать прикажете? Куда я его, а? Оно же вот тут застряло, – она ударила себя в грудь.
– Лизавета, не хандри, тебе всего-навсего тридцать скоро стукнет. Вся жизнь впереди. Молодая, симпатичная… Я вон с одной ногой ковыляю по жизни, и возраст уже…
– Да ладно уж вам, Вы же мужчина.
– На пенсию скоро, и то не унываю, – они свернули налево. – Вот и почта наша родная. Запомни, настроения – это голова наша.
– А вы что, без машины?
– Да, сломалась старушка. Завтра разберусь.
Петр Васильевич хромая поднялся по ступенькам и нажал звонок. Дверь тут же открылась, и сторож Степан, зевая, впустил сотрудников.
– Ну и погодка… спать хочется, – он зашаркал в маленькую комнатенку отдыха и поставил чайник. – Васильевич, чайку может?
– Да я же только из дома. Вон Лизавету напои, настроение, может, поднимется.
– Да, чаем здесь не поможешь, в девках пересидела. А ну, пошла прочь, – закричал он на кошку Маруську, которая прыгнула прямо на стол и подняла хвост трубой.
