1. Пролог
Бывают дни, когда ничего не происходит. Трещит огонь в очаге, пирог готовится с яблоками, скромно прячутся в углу осенние сумерки. Тишь да благодать. Можно сесть за вязание, книжку почитать или послушать плакальщиц из церковного хора. Последнего покойника отпевали уже с темнотой, и ветер доносил до меня заунывно-скорбные песни. Часовню построили у подножья холма, ближе к людям и кипящей в деревни жизни. А избушка язычницы, место которой я заняла, стояла выше, на самом холме, в народе традиционно названном "Лысой горой".
Впрочем, на изоляцию я не жаловалась. За моими окнами сверкали звёзды в дымке от натопленных печей. Когда было время, я заваривала чай и устраивалась на веранде - наблюдать за людской суетой. Деревня мне досталась большая, с крепким частоколом и расписными домами. Днём по улицам носились дети в ярких шапках, в компании выводка щенков - только листья шуршали и взлетали из-под ног. А ночами у вод реки Талки бурно выясняли отношения молодые, вместе с танцами и кострами до утра.
В общем, не соскучишься.
С первыми холодами в церкви участились свадьбы и - куда ж без этого - похороны. Положа руку на сердце, я больше любила последнее. Истинно осенняя, тягучая и холодная песнь плакальщиц затрагивала душу, выгоняла на порог и оставляла наедине с миром. С долей иронии и скупой слезой я вспоминала собственные похороны. Похороны мне запомнились лучше свадьбы - и пожалуй, на похоронах я была намного счастливее.
А свадьбы - ух!.. Драки, пьяные возгласы, от которых не спасали даже беруши, и сине-зелёные клиенты под дверью с первыми петухами. В зависимости от ситуации и росказней под самогон, просили яд либо для свекрови, либо для соседа, а то и для жениха или невесты, которые оказались чуточку неверными или малость козлами.
В итоге, местные свадьбы стоили мне гудящей головы и нервного тика. Я уж молчу о попытках примирения сторон и желания напоить ядом самого просившего.
Но надо сказать, сильно деревенские меня не трогали. Присматривались ещё. Местную язычницу с ученицей я сменила полгода назад и пока считалась "странной пришлой бабой". Лишь в одном мне повезло - старую чаровницу боялись и не любили. История знала немало случаев, когда на язычницу по распределению ходили с топорами да вилами, но жители моей деревни толерантно терпели. Может, потому что у них был ещё один козёл отпущения - Змийный Царь и его слуги.
