1. Пролог
Хаде Татаевой – с благодарностью за всю ее теплоту и поддержку
Все события и действия – вымышлены
Пролог
Я всегда думала, что с крыши небоскреба небо будет выглядеть ближе, но это оказалось моей очередной иллюзией, и только.
Чужие уставшие облака медленно плыли к западу, обгоняя оранжевое солнце, что озаряло здания теплым медным светом. Однако облака оставались такими же далекими, как и раньше. Сколько ни протягивай руку – так никогда и не достанешь. Должно быть, с любовью точно так же. Сначала тебе кажется, что она, наконец, рядом, и ты наслаждаешься ею и бережно хранишь в своем сердце, но стоит тебе захотеть почувствовать ее, дотронуться, дабы точно понять, что она – настоящая, как осознаешь – ты никогда не сможешь приблизиться к ней и твой удел лишь любоваться ею издалека. Как я – небом.
Вид на чужой город со смотровой площадки открывался шикарный; множество людей: и местных жителей, и туристов – приехали сюда, чтобы насладиться потрясающим зрелищем, и лишь я смотрела на все это безжизненным взглядом. До сих пор было сложно прийти в себя от того, что узнала, но еще больше меня потрясло другое – одиночество, которое, казалось, уже гладило меня по спине костлявой рукой с выступающими венами.
Браться за фотоаппарат, висевший на шее, тот самый, подаренный Антоном, не хотелось. Я могла бы сделать множество невероятных снимков, запечатлеть один из самых прекрасных видов в моей жизни, но руки не поднимались сделать этого. Они лежали на перилах – такие же безжизненные, как и взгляд.
Ты не виновата. Ты ничего не могла поделать.
Наверное, так, но…
Но это больно, правда? Второй раз нам никто не вызовет некроманта.
Я вздохнула, обхватив себя руками, – так больно стало где‑то в глубине сердца.
Все большее количество людей заполняло смотровую площадку небоскреба: раздавались радостные голоса и смех, восторженно щелкали объективы фотоаппаратов, а я не могла пошевелиться и просто стояла, стояла, стояла… Ничего не слыша и никого не замечая.
Небо стремительно чернело, как будто бы кто‑то широкими мазками закрашивал его черничной акварелью, и этот же неведомый творец грозился пролить на свой холст воду. Люди с тревогой смотрели вверх и недовольно хмурились. Они заплатили деньги за то, чтобы насладиться чудесным видом, а какой‑то там дождь менял им все планы.
