1. от автора
В мгновенья страха и сомнений, когда твое сердце опустошено страданиями, необходимо найти в себе душевные силы бороться дальше и идти к своей цели. Ведь мы не знаем, что ожидает нас впереди. И, возможно, вскоре тьма рассеется, и над нашей судьбой засияет ласковое яркое солнце, способное согреть испепеленную душу и возродить ее к любви и жизни…
Арина Теплова
.
2. ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. СЕВЕРНЫЙ ГРАД. Глава I. «Немезида»
Санкт-Петербург, Васильевский остров
морской порт, 1718 год
Спустившись в каюту, которую указал ей матрос, Слава проворно отворила дверь и вошла в мрачную комнатушку. Рассвет едва занимался, и первые тусклые лучи проникали в каюту. Комнатка была маленькая, с двумя узкими койками по бокам, небольшим окном, столом и сундуком. Тускло горела свеча. Фон Ремберг лежал на спине, справа от окна. Он не двигался. Девушка подошла к нему и провела по его телу рукой, едва касаясь. Он хрипло дышал, но, как и ранее, жизненная энергия лишь на четверть наполняла его существо. Горестно вздохнув, Слава ощутила, как ноет раненое бедро.
Понимая, что времени нет, она быстро осмотрелась. Сума Кристиана, в которой лежали самоцветы и древний алмаз, валялась на полу. Наклонившись, девушка развязала веревку и достала окровавленный тканевой сверток. Раскрыв его, внимательно осмотрела сокровища: более двадцати благородных самоцветов различных форм, Индиговый алмаз, несколько более мелких камней и разбитый на трое древний прозрачный Владыко были на месте. Слава облегченно выдохнула, успокоенная тем, что камень, некогда потерянный, теперь находился у нее. Однако лицо девушки вмиг стало печальным, ведь отныне Владыко не сиял большим огромным алмазом, а, раздробленный яростной рукой Кристиана, разделился на три части. Но в данную минуту у нее не было сил думать об этом.
Раздался громкий стук в дверь. Девушка встрепенулась, словно пойманная преступница, и, быстро затянув суму, задвинула ее под койку, дабы никто не увидел, какое богатство они везут. Только за один, даже самый маленький, такой самоцвет, могли убить. Чуть пошатываясь от качки, так как корабль уже отплыл, и от неимоверной усталости, Слава подошла к двери и распахнула ее.
На пороге стоял белокурый матрос с загорелым лицом. Он улыбнулся девушке и на ломаном русском произнес:
