Любовь как главная насмешка.
Взлетел, тебя увидев—
Был полон предвкушенья,
Но выше оказалась ты—
В падении убью сомнения.
Вопросы к миру всегда те же, но глубина ответа всегда больше.
Глубина в себе – высота к миру.
Правда этой истории лишь в существовании человека, который дал мне стремление быть в этом мире, нацелив меня на себя, и в которого я влюблён.
Реальный мир принёс знакомством с ней только страдания, но как вкусен этот, объятый истинными чувствами плод, внутри которого мякоть, дающая пьянеющую радость и ядовитое ядро… Вот его и укусил я. Он вернул меня в мой мир болью, но и одурманил, строя великолепие нашего общего будущего в голове.
Эти отравленные мысли сквозь сердце через кровь проходят каждую секунду, и только ими я живу теперь. Болен я, колотит перед сном – сердце бьётся словно зверь, запертый в клетке. В темноте всё рвусь вперёд, в ту сторону, где я ещё вчера свет рассвета наблюдал. Я помню, я хочу туда, но стены есть. В них заперт я, бьюсь и разбиваюсь об свои стены разума. Боль и кровь, но не понимаю я, на свободе хочу оказаться.
Мне, главное, силы не копить, а то – один рывок, и в один момент погибну, так и не поняв, а так хоть время проживу в мучения, но с живой тоской, что только и осталась от меня.
Где шёпот перерастает в крик, вдогонку он зовёт тебя, но слышен тебе лишь рык, прогоняющий тебя. Что слёзы зверя для тебя, он же зверь, в нём только злость, а потому не жалко, но сердце у него милее зайца. Да, душа полна кровавыми деяниями, но она хотя бы есть. Ты дразнишься, вот и в гневе я, но не моя вина, и нет для вас приятней зрелища, когда приносят в жертву тех, кто верен «был» вам. Как нравится смотреть, как приручают диких.
Это не здравый смысл, но почему в нашем мире признание в любви карается угрозой быть отвергнутым. В этих словах вся прожитая жизнь до настоящего времени и как кодовое слово перед закрытой дверью в счастье.
Срывать должно ветром дуновения этих слов, как в шторм, в котором не подвластен ты себе от его безумия.
Слова любви – мужское горе. Сравнить их можно пулей в сердце, в тот момент, когда она ещё не убила, но уже прикоснулась. Но для кого он жмёт курок, когда у каждой свой патрон.
