Как не странно, песню «Джони» первый
секретарь нам петь разрешил. Я предоставил перевод, они
подумали-подумали, и он написал на нотах: «К исполнению
разрешить!». Всего «прошло» райком партии двадцать шесть новых
песен, причём все песни Юрия Шатунова были восприняты «на ура»,
двадцать восемь переделанных современных популярных и детских
песен, шесть «народных». Из них мы кое-как отрепетировали и
исполнили только двадцать две песни. Причём половину из них играл я
и записанная мной фонограмма. Наши музыканты только исполняли
телодвижения.
Лера поначалу даже обиделась, когда
поняла, что играет что-то не то, что она нажимает. А ребятам
понравилось. Потом и Леру мы убедили, что хуже не будет. Просто на
записи добавиться «мяса». Так и получилось.
Когда мы прослушали то, что записали,
даже у меня дрогнуло сердце. Шестнадцатиканальный пульт свёл всё
наше и моё творчество во вполне себе приемлемый трек. Естественно
они «лажали», но я не позволил музыкантам «лажать» на конечной
записи, так как писал их на четыре канала одновременно одного из
«Акаи». То есть четыре «их» инструмента записывались на один
магнитофон, а моя гитара, писалась, на всякий случай, на мою
«Ноту». Во время концертов, когда находишься в «изменённом
состоянии», иногда получается интересная импровизация.
Я ночевал не дома, а в спортзале на
своей раскладушке. Вместе со мной остался сторожить имущество
Семёныч. Трудовик принёс нам электрическую самодельную грелку
«козёл», выполненную в виде асбестовой трубы и накрученной на неё
спираль из никель-хромовой проволоки. Мама, предупреждённая
заранее, что я не брошу свою и магазинную аппаратуру на «съедение
волкам», а останусь ночевать в школе, принесла одеяла и матрасик
для меня. Когда она узнала, что ночью меня будет охранять Семёныч,
то пообещала матрас и ему, если тот придёт и возьмёт его сам.
Семёныч сходил, взял и принёс ещё один односпальный матрас, на
котором спал раньше Сашка.
В общем, мы устроились хорошо.
Танцы закончились в десять часов, а в
половине одиннадцатого опустела и школа. Нас побеспокоила только
сторож, бабулька из Мишкиного подъезда, которой мы пожелали
спокойной ночи и завалились спать. Спать в таком большом помещении,
когда за окнами задувает штормовой ветер, свистящий через щели в
окнах, было непривычно. Мы с Семёнычем сделали на сцене в углу
выгородку из стойки, с которой убрали аппаратуру, и одеял,
поставили в неё «козла» и вполне комфортно себя чувствовали.
