Развод. Сосед в помощь

Я медленно покачиваюсь из стороны в сторону, укачивая Лизу на руках. Малышка никак не успокаивается, её пронзительный плач, кажется, разрывает мои барабанные перепонки. Я и сама готова разреветься от усталости и бессилия.Я давно потеряла счёт бессонным ночам, проведённым у колыбели дочери. Лиза будто чувствует мою усталость и кричит ещё громче. Её личико краснеет от крика, маленькие кулачки сжимаются в негодовании. А я всё качаю её, напевая какую-то бессмысленную колыбельную охрипшим голосом.Голова раскалывается, перед глазами всё плывёт от недосыпа. Руки немеют от тяжести ребёнка. Как такое маленькое существо может быть настолько громким? Эта мысль крутится в моём измученном мозгу, пока я тщетно пытаюсь утихомирить дочь.Когда Лиза появилась на свет, я думала, что моё сердце разорвётся от переполняющей его любви. Первая улыбка, первый смех – я не могла налюбоваться нашей малышкой. Но бессонные ночи быстро выбили меня из колеи. Особенно учитывая, что Денис практически самоустранился.Мой ненаглядный супруг сначала сюсюкался с дочкой, а потом всё чаще стал задерживаться на работе. Корпоративы, мальчишники, какие-то важные проекты – у него всегда находятся отговорки. А я мечусь между детской кроваткой, горой немытой посуды и стиркой, чувствуя, что схожу с ума.Сейчас, покачивая орущую Лизу, я в отчаянии смотрю на часы. Пять утра. Денис обещал вернуться ещё вчера, но его всё нет. В груди клокочет обида вперемешку со злостью. Неужели он не понимает, как мне тяжело? Неужели ему всё равно, что я вот-вот упаду от изнеможения?Слёзы наворачиваются на глаза, но я сдерживаю их. Нельзя раскисать, нужно держаться. Ради Лизы, ради себя самой. Я делаю глубокий вдох и с новой силой принимаюсь укачивать дочь. Она не виновата, что её отец – последняя сволочь. И я тоже не виновата, что мне так чертовски тяжело.Мысленно я в сотый раз проклинаю Дениса и обещаю себе, что утром мы с ним серьёзно поговорим. Так продолжаться больше не может. С меня хватит бессонных ночей в одиночестве, хватит вранья и отговорок. Пришло время всё решить.А пока я буду качать Лизу. Может, она всё-таки уснёт. Может, мне удастся урвать пару часов сна. Во мне теплится слабая надежда на лучшее, пока я слушаю плач дочери, чувствуя, как из меня по капле утекают силы. Лишь бы дожить до утра. А там – будь что будет.Словно в ответ на мои мысли, в замке входной двери скрипит ключ. Денис возвращается. Я затаиваю дыхание, прислушиваюсь. Лиза, будто почувствовав моё напряжение, затихает, её веки тяжелеют, и она, наконец, погружается в сон. Осторожно, стараясь не разбудить малышку, я укладываю её в кроватку и на цыпочках выхожу из комнаты.В прихожей стоит Денис. Вернее, то, что от него осталось после очередного загула. Мятая рубашка, покрасневшие глаза, трёхдневная щетина. От него за километр несёт перегаром и дешёвыми женскими духами. Меня мутит.— О! Любимая! — пьяно улыбаясь, весело восклицает он, делая неуверенный шаг мне навстречу.Любимая? Да он издевается! Во мне поднимается волна гнева. Сжав кулаки, я сквозь зубы произношу:— Ты где был?— Я? Так это... Корпоратив, — Денис растягивает губы в идиотской улыбке, — сама всё понимаешь, — он неопределённо машет рукой и пытается обнять меня.Я отпрянула, чувствуя, как к горлу подступает тошнота. А отпечаток губной помады на шее и воротнике рубашки всем мужчинам на удачу раздавали? Меня трясёт от ярости и отвращения. Неужели Денис думает, что я поверю, будто они до пяти утра сидели с коллегами в ресторане? Он никогда ещё не возвращался домой позже одиннадцати, потому что у всех семьи!— Ты совсем меня за дуру держишь? — процедила я. — Думаешь, я не вижу, в каком ты состоянии? От тебя за версту несёт бабскими духами!— Сашуль, ты чего? Какие духи, ты что? — он пытается изобразить удивление, но получается жалко. — Я ж тебе говорю, на работе был. Ну, посидели немного с ребятами, так это... Для расслабона, не более того.— Для расслабона? — мой голос срывается на крик. Я больше не могу сдерживаться. — А обо мне ты подумал? Я тут круглыми сутками с ребёнком вожусь, а ты где? По бабам шастаешь? Расслабляешься?— Да ладно тебе, чего ты раскипятилась? Подумаешь, задержался немного. Я ж не специально, — Денис неуклюже пытается оправдаться.Но мне плевать на его оправдания. Усталость, злость, обида – всё смешивается в один горький комок, застрявший в горле. Слёзы душат меня, но я упрямо сдерживаю их. Нет, я не доставлю ему такого удовольствия. Не увидит он моих слёз.— Ты хоть помнишь, что у тебя ребёнок есть? — сквозь зубы спрашиваю я. — Или тебе настолько плевать на нас с Лизой, что ты предпочитаешь шляться непонятно где?— Сашк, ну хватит, а? — заныл Денис, стягивая брюки прямо в коридоре. — Ну, прости, ну, загулял немного. С кем не бывает? Я ж не нарочно.Он пытается шагнуть ко мне, но штаны мешают, он покачивается и чуть не падает. Ухватившись за стену, Денис с трудом выпрямляется и смотрит на меня мутным взглядом. И тут я замечаю кое-что ещё. То, от чего мне хочется взвыть волком.Трусы. Его трусы надеты наизнанку.Меня будто ледяной водой окатывает. В голове шумит, к глазам подступают слёзы. Всё становится предельно ясно. Корпоратив, ну конечно. Конечно, он просто загулял с друзьями. А трусы сами собой вывернулись, видимо. От избытка дружеских чувств.Я стою, не в силах вымолвить ни слова. Смотрю на своего мужа, на отца своего ребёнка, и не узнаю его. Передо мной чужой человек. Пьяный, потасканный, лживый. Противно до дрожи.— Денис, уходи, — выдавливаю я. Голос не слушается, дрожит от сдерживаемых рыданий.— Чего? — он таращится на меня, как баран на новые ворота.— Уходи, я сказала! — закричала я, чувствуя, что вот-вот сорвусь. — Видеть тебя не могу! Проваливай к своей шлюхе!— Сдурела, что ли? — обиженно засопел Денис. — Ты чего несёшь? Нет у меня никакой шлюхи!— А трусы наизнанку сами вывернулись? — спрашиваю я, еле сдерживаясь, чтобы не влепить ему оплеуху. — Или это новый тренд такой — шиворот на выворот носить?Денис замирает с открытым ртом. На его лице отражается весь спектр эмоций – от удивления до испуга. Он пытается что-то сказать, но лишь беспомощно шевелит губами, как выброшенная на берег рыба.А мне вдруг становится смешно. Горько, обидно, но смешно. Надо же, как всё просто. Оказывается, семейное счастье держалось на соплях и правильно одетых трусах. Какая ирония.Я молча разворачиваюсь и иду в спальню. Сейчас мне нужно только одно — забрать Лизу и свалить отсюда к чёртовой матери. Подальше от этого пьяного козла, который когда-то клялся мне в вечной любви.Но не тут-то было. Денис, шатаясь, плетётся за мной, бормоча что-то невнятное. Я успеваю захлопнуть дверь перед его носом и повернуть защёлку. Сердце колотится как сумасшедшее, руки трясутся. Но я знаю, что должна действовать быстро.Лиза, разбуженная шумом, начинает хныкать в своей кроватке. Я подхватываю её на руки, стараясь успокоить, и начинаю лихорадочно кидать вещи в сумку. Красивое бельё, купленное для особых случаев, любимая кофточка, пара джинсов — всё летит в одну кучу.Я зверски хочу спать, глаза слипаются, мысли путаются. Но страх и адреналин гонят вперёд. Нужно торопиться, пока Денис не устроил скандал.Вдруг в дверь спальни что-то тяжело ударяет. Денис со всей силы саданул кулаком по дереву, заставив меня вздрогнуть. Лиза испуганно плачет, а я застываю посреди комнаты, прижимая дочь к груди.— Саша, открой, мать твою! — орёт Денис. — Ты что творишь? Совсем сдурела?Я молчу, лихорадочно соображая, что делать дальше. Сердце колотится где-то в горле, во рту пересохло.— Это моя квартира, ясно тебе? — продолжает бушевать Денис. — Не смей запираться в моей спальне! Быстро открывай дверь!Но я даже не шевелюсь. Пусть хоть всю дверь своей пьяной башкой вышибет, я не двинусь с места. Лиза заходится плачем, её крик режет мне слух, но отступать некуда.— Да пошла ты! — вдруг взревел Денис. — Видеть тебя не могу! Проваливай из моей квартиры, поняла? Чтобы духу твоего здесь не было!В его голосе звучит такая ярость, что у меня похолодело внутри. Он и правда убьёт меня сейчас. Или, что ещё хуже, отнимет Лизу. Нет, надо бежать. Бежать, не оглядываясь.Я прижимаю к себе Лизу, пытаясь унять дрожь. В голове метаются обрывки мыслей. Господи, да за что мне всё это? Чем я так провинилась перед судьбой?За дверью слышатся шаркающие шаги, удаляющиеся в сторону зала. Потом скрип дивана и невнятное бормотание. Кажется, Денис решил завалиться спать. Что ж, тем лучше. Надо действовать, пока он не передумал.Я сижу на краю кровати, баюкая Лизу, ещё, наверное, час или больше. Просто не могу заставить себя встать. Адреналин схлынул, навалилась свинцовая усталость. Хочется плакать от бессилия и обиды.Но делать нечего. Нужно уносить ноги, пока Денис не проспался и не начал всё сначала. Из зала доносится его мерный храп — спит, гад, как ни в чём не бывало. Ладно, это даже к лучшему. Будет проще улизнуть.Стараясь не шуметь, я перекладываю сонную Лизу в переноску. Подхватываю сумку с вещами, бросаю последний взгляд на комнату. Когда-то она казалась мне уютной, родной. Теперь это чужое, враждебное место. Дом, который перестал быть домом.На цыпочках выхожу в коридор. Денис дрыхнет на диване, свесив руку до пола. На журнальном столике — россыпь окурков и пустая бутылка дорогого виски, которую когда-то подарил ему клиент. Господи, и это мой муж? Отец моего ребёнка?Слёзы снова подступают к глазам, но я сдерживаю их. Не сейчас. Сначала надо убраться отсюда, увезти Лизу подальше от этого кошмара. А плакать я буду потом, когда останусь одна.Стараясь не смотреть на Дениса, я прокрадываюсь в прихожую. Дрожащими руками натягиваю куртку, подхватываю переноску с Лизой. Открываю дверь так тихо, как только могу. Мне кажется, что само моё сердце стучит слишком громко.Но вот я уже на площадке. Дверь закрыта, лифт гудит, увозя нас прочь от этого дома, от человека, которого я когда-то любила. Или думала, что любила.Через пятнадцать минут мы с дочкой уже трясёмся в такси. Лиза спит, посапывая в своей переноске. А я смотрю в окно невидящим взглядом, чувствуя, как по щекам текут слёзы. Обида, разочарование, страх — всё смешалось в душе в один горький коктейль.Что я буду делать дальше? Как растить трёхмесячного ребёнка одной? Эти вопросы звенят в голове, но ответов у меня нет. Знаю только одно — назад я не вернусь. Лучше быть матерью-одиночкой, чем жить с человеком, которому ты не нужна.Машина останавливается у дома моих родителей. Я расплачиваюсь с водителем, подхватываю сумку и переноску с Лизой и плетусь к подъезду. Сил почти не осталось, я двигаюсь на автомате, как робот. Хочу только одного — упасть и забыться тяжёлым сном. Без кошмаров и разочарований.Мама открывает дверь сразу, будто чувствовала, что я приеду. Увидев моё зарёванное лицо и спящую Лизу, она только охает и молча втягивает меня в квартиру.— Господи, Сашенька, что случилось? — в её голосе звучит тревога пополам с состраданием.Я открываю рот, чтобы ответить, но вместо слов из груди вырываются рыдания. Слёзы хлынули неудержимым потоком, и я утыкаюсь в мамино плечо, содрогаясь всем телом.— Ну-ну, тише, девочка моя, — мама гладит меня по спине, баюкая, как маленькую. — Что бы ни произошло, мы со всем разберёмся. Вместе.Её поддержка и забота становятся для меня спасательным кругом. Я выплакалась, выговорилась, рассказала всё как на духу. Про пьянки Дениса, про его загулы, про сегодняшний кошмар. Мама слушала молча, только глаза её становились всё печальнее.— Боже мой, бедная ты моя девочка, — вздыхает она, когда я наконец замолкаю. — Столько всего на тебя свалилось... Но ты молодец, что ушла. Правильно сделала. Никто не смеет так с тобой обращаться, слышишь?Я киваю, шмыгая носом. Сердце понемногу отпускает, в груди разливается тепло. Как хорошо, что у меня есть мама. Что я могу вот так прийти к ней посреди ночи и получить поддержку и понимание.— Спасибо, мам, — выдавливаю я. — Не знаю, что бы я без тебя делала.— Тебе спасибо, что пришла, — мама целует меня в макушку. — А теперь марш спать. Я вижу, ты еле на ногах стоишь. Про Лизоньку не беспокойся, я присмотрю.— Но... — я пытаюсь возразить, но мама не даёт мне договорить.— Никаких "но". Ложись, отдыхай. А с внучкой мы и сами управимся. Тем более в её три месяца много и не нужно — накормить, подгузник поменять да носик подтереть. Справимся, не переживай.На её губах играет лёгкая улыбка, и я не могу не улыбнуться в ответ. Действительно, как я могла сомневаться в маме? Кому, как не ей, знать, что делать с малышами.Едва добравшись до кровати, я падаю, как подкошенная. Организм, вымотанный стрессом и недосыпом, просто отключается. Последнее, что я помню — как мама укрывает меня одеялом и целует в лоб. Совсем как в детстве.Просыпаюсь я ближе к вечеру, толком не понимая, где нахожусь. И только заметив на тумбочке старенького плюшевого мишку, осознаю — я дома. В своей комнате, в которой не была уже целую вечность.Воспоминания о вчерашнем накатили волной, заставив сердце болезненно сжаться. Денис, скандал, бегство посреди ночи... Неужели всё это произошло со мной?В коридоре слышатся шаги, и в комнату заглядывает мама. Увидев, что я не сплю, она улыбается.— Ну наконец-то. А я уж хотела будить тебя. Как ты, солнышко?— Не знаю, — честно признаюсь я. — Такое чувство, что меня переехал каток.— Ничего, это пройдёт, — мама подходит и садится рядом на кровать. — Ты главное помни: мы тебя любим и поддержим. Что бы ни случилось.Я благодарно сжимаю её руку. Как хорошо, что у меня есть семья. Настоящая, любящая семья. С ней я справлюсь со всем. Даже с предательством мужа.— Мам, а где Лиза? — вдруг спохватываюсь я. Странно, что я так долго её не видела.— Бедная моя, — ласково улыбается мама. — Я весь день с ней вожусь. Ты не помнишь? Я уже дважды будила тебя, чтобы покормить её. Мы поспали, погуляли, сейчас опять спать уложила.Я чувствую, как к глазам снова подступают слёзы. Господи, мама святая. Позаботилась обо всём, пока я дрыхла без задних ног. И про Лизу не забыла, и меня пожалела.— Спасибо тебе, — шепчу я, обнимая её. — За всё спасибо.— Не за что, родная. Мы же семья.Мы сидим так, обнявшись, ещё долго. А потом идём на кухню пить чай. И я понимаю, что несмотря на весь этот кошмар, несмотря на тяжесть на сердце, с мамой и папой мне ничего не страшно. Вместе мы построим новую жизнь. Для меня и для Лизы. Без страха и унижений.Той ночью я тоже сплю как убитая. И впервые за долгое время вижу сны без кошмаров. Лиза тоже спит спокойно, словно чувствует, что здесь, в родительском доме, нам ничего не угрожает.Резкая вибрация телефона вырывает меня из тревожного сна. Я мгновенно просыпаюсь, сердце колотится. Рядом со мной, в маленькой кроватке, мирно спит трёхмесячная Лиза.Дрожащими пальцами хватаю телефон. Имя Дениса на экране вызывает во мне волну отвращения. 3:17 ночи.— Да? — шепчу я, выскальзывая из постели и на цыпочках выходя из комнаты.— Саша! Наконец-то! — голос Дениса звучит паническим облегчением. — Где вы?! Что происходит?!Его слова зажигают во мне яростный огонь. Прикрыв дверь в коридор, я шиплю в трубку:— А ты как думаешь, Денис? Ты же сам велел нам убираться!— Что? Когда? Я не... — он запинается. — Саша, я проснулся, а вас нет. Я ничего не понимаю...— Правда? — я едва сдерживаюсь, чтобы не закричать. — А может, вспомнишь, в каком виде ты заявился домой? И что орал потом?На том конце провода — тишина. Затем — тихий стон.— Боже, Саша... Я был пьян, я не помню...— Зато я помню, — цежу я сквозь зубы. — Каждую деталь. Красная помада на щеке. На шее. На воротнике твоей рубашки. Запах чужих духов. И это... — я делаю паузу, сглатывая комок в горле, — это ещё не самое отвратительное.— Саша, я могу объяснить...— Да? И как ты объяснишь трусы, одетые наизнанку, Денис? Учитывая, что надевал ты их при мне после душа, — мой голос дрожит от сдерживаемых эмоций. — Ты даже одеться нормально не смог после своих... развлечений.Я слышу, как он тяжело дышит.— Саша, прости... Я не хотел... Это ошибка. Вернитесь, пожалуйста.— Вернуться? — я почти смеюсь. — После того, как ты выставил нас на улицу? После того, как ты предал нас?— Саша, давай поговорим...— Нет, — обрываю его. — Ты всё сказал, когда пришёл домой в таком виде. Когда кричал, чтобы мы убирались. Мы не вернёмся, Денис. Никогда.— Любимая, не руби сгоряча. Наша семья...— Нашей семьи больше нет, — мой голос звучит холодно и решительно. — Ты разрушил её. Не звони мне больше.Я нажимаю "отбой", обрывая его сбивчивые оправдания. Руки дрожат, когда я выключаю телефон.Возвращаюсь в комнату. Лиза всё ещё спит, не подозревая, как изменилась наша жизнь за эту ночь. Я ложусь рядом с ней, вслушиваясь в её тихое дыхание.Ночь тянется бесконечно. Мысли о разводе с Денисом настойчиво лезут в голову, но я гоню их прочь. Сейчас не время. Я хочу просто закрыть глаза и забыть обо всём. Мечтаю проснуться счастливой, полной сил, свободной — словно ничего этого не было. Будто я никогда не была замужем. Хочу вернуться к той части себя, что умела радоваться простым вещам без груза на душе.Обнимаю подушку, позволяя себе расслабиться. Утро придёт, и я встречу его такой, какой хочу быть — свободной, лёгкой, счастливой.Пробуждение приносит облегчение. Словно глоток свежего воздуха после долгого пребывания под водой. Оказывается, мне нужно было так мало, чтобы снова почувствовать себя человеком, а не его измученной тенью.Лежу, глядя в потолок. Как я потеряла все краски в жизни? Может, виновата послеродовая депрессия? Или Денис с его растущим безразличием?Вспоминаю первые месяцы после рождения Лизы. Сначала Денис светился от счастья. Но постепенно этот свет угас. Он всё чаще смотрел на нас подавленно, и это угнетало меня, вызывая неоправданное чувство вины. Ведь я подарила ему самое важное — нашего ребёнка. Сделала его отцом.Но Денис этого не ценил.Спустя месяц он словно наигрался. Счастье сменилось раздражением. Он мрачнел от плача Лизы, требовал тишины, иногда просто уходил, оставляя меня одну с кричащим ребёнком. А я его оправдывала. «Он устаёт на работе», — говорила я себе. «Ему нужен отдых». И справлялась сама, несмотря на собственное изнеможение.Денис никогда не думал обо мне. Не понимал, как тяжело восстанавливаться после родов. Как изматывает недосып, когда каждое утро — новый марафон. Да, я мать. Но разве матери не нужен нормальный сон, как всем людям?Усмехаюсь, глядя в окно. Мама посидела с Лизой один вечер — и вот я уже чувствую в себе силу двигать горы. Как иронично, что пара часов нормального сна так меня преобразила.Теперь понимаю: меня сломила не только физическая усталость. Это было эмоциональное истощение, вечная борьба за внимание и поддержку, которых я не получала.Утро начинается спокойно, но через час всё меняется. Денис примчался, я слышу его крики ещё до стука в дверь. Папа выходит в подъезд, оттесняя его к перилам.— Саша! Ты что творишь? — орёт Денис, пытаясь прорваться внутрь. — Это недоразумение! Ты всё неправильно поняла!Стою за спиной отца, наблюдая за его бессмысленной жестикуляцией.— Серьёзно, Денис? — усмехаюсь я. — "Неправильно поняла" трусы наизнанку?— Да это неважно! — выпаливает он, отшатнувшись. — Ничего не было! Ты же знаешь, я никогда бы... Я верный! Я не изменял тебе!— Верный? — иронично поднимаю бровь. — И трусы наизнанку — от верности?Он замолкает, напряжённо ища ответ. И не находит.— Это случайность, — бормочет он. — Я не знаю, что произошло, но я не изменял. Ты должна мне верить.— Должна? — вздыхаю раздражённо. — Я не верю ни слову. Ты всё разрушил сам, Денис. Ты меня выгнал.Его глаза темнеют, голос становится резче.— Потому что ты закрылась от меня! — кричит он. — Не даёшь объяснить! Вернись домой, Саша, хватит этого цирка. Мы можем всё исправить!— Исправить? — смотрю на него холодно. — Ты сжёг мосты. Я подам на развод.— Что?! — Денис отступает, срываясь на крик. — Ты с ума сошла? Развод?! Мы можем разобраться без этого!— Не можем, — отвечаю холодно. — Потому что вчера ты показал мне своё истинное отношение.Он бледнеет, резко выдыхая.Мы стоим на лестничной клетке, воздух звенит от напряжения. Денис снова кричит, его голос эхом разносится по подъезду. Отец — живой щит между нами, готовый в любой момент остановить его. Я слышу, как папа скрежещет зубами, сдерживаясь.— Ты не имеешь права увозить Лизу, — рычит Денис, его лицо багровеет. — Это моя дочь! Нужно разобраться, а не бегать как дети!— Я бегаю? — удивлённо хмыкаю в ответ, чувствуя, как слёзы уступают место гневу. — Ты сам выгнал меня, Денис! Ты сказал убираться!— Да это было по пьяни! — он вскидывает руки. — Я не это имел в виду!— Твои слова не были шуткой, — вмешивается отец, его голос спокоен, но суров. — Ты сказал ей уходить, она и ушла.— Саша, я не хотел так... — Денис осекается, не находя слов, и снова пытается приблизиться, но отец блокирует его движение.Внезапно дверь соседней квартиры открывается, и на лестничную клетку выходит мужчина. Я застываю на месте, поражённая его видом. Он огромен — наверное, под два метра ростом, с широкими плечами, обтянутыми дорогой рубашкой. Его короткие чёрные волосы слегка взъерошены, словно он только что проснулся, но взгляд серых глаз острый и внимательный.Он окидывает ситуацию быстрым, оценивающим взглядом. Его лицо остаётся бесстрастным, но я чувствую, как воздух вокруг него наэлектризовывается. Он делает шаг вперёд, и его присутствие словно заполняет всё пространство.— Проблемы? — его голос низкий и спокойный, но в нём слышится сталь. Он не спрашивает, нужна ли помощь. Он уже решил вмешаться.Я смотрю на него, не в силах отвести взгляд. Что-то в нём — может быть, уверенная поза или холодный блеск в глазах — заставляет меня почувствовать странное облегчение. Словно появление этого незнакомца изменило расстановку сил.— Не лезь не в своё дело, — огрызается Денис, но его голос звучит неуверенно. Он явно чувствует угрозу, исходящую от нового участника сцены.Сосед даже не удостаивает Дениса взглядом. Вместо этого он делает ещё шаг, становясь между мной, отцом и Денисом. Его поза расслаблена, но я вижу, как напрягаются мышцы под рубашкой. Он готов к действию.Денис отступает, его лицо искажается от злости и страха. Я чувствую, как во мне поднимается волна гнева и облегчения одновременно.— Убирайся, Денис, — говорю я, и мой голос звучит увереннее, чем я ожидала. — И не смей сюда возвращаться.Отец молча кивает, поддерживая мои слова. Денис бросает на нас последний злобный взгляд и торопливо спускается по лестнице.Сосед поворачивается ко мне, и я встречаюсь с его пронзительным взглядом. Его серые глаза словно заглядывают мне в душу, и я чувствую, как по спине пробегает холодок — не от страха, а от чего-то другого, чего я не могу определить.Поняв, что ситуация под контролем, он нажимает кнопку вызова лифта. Тот мгновенно распахивает двери, и мужчина заходит в кабину. Лифт закрывается и спускается.Отец берёт меня за руку и затягивает домой, затем закрывает дверь.Я вяло улыбаюсь ему и направляюсь к Лизе. Она всё ещё спит, и смотреть на неё — одно удовольствие. Столько спокойствия и чистоты в этом маленьком существе. Как будто все проблемы можно стереть, просто держа её на руках.Мысли возвращаются к тому соседу. Он появился неожиданно, словно герой из фильма, и это даже немного смущает меня.Вскоре я снова слышу плач Лизы и погружаюсь в материнские заботы, но мысль о загадочном соседе не покидает меня.***Я медленно иду домой после встречи с подругой. Пара часов без Лизы, которую я оставила с мамой, помогли немного развеяться. Но теперь, в темноте позднего вечера, тревога снова начинает подкрадываться.Подходя к подъезду, чувствую, как сердце замирает. У входа, прислонившись к стене, стоит Денис. Его лицо искажается от ярости, когда он видит меня.— Ну наконец-то! — рычит он, отталкиваясь от стены. — Где ты шлялась?!Не успеваю опомниться, как Денис хватает меня за руку, больно сжимая запястье. От него разит перегаром, и я прихожу в ужас. Не знаю, что он может сделать мне в таком состоянии.— Заткнись! — шипит он, зажимая мне рот ладонью. — Думаешь, можешь просто так уйти? Если не вернёшься, я тебе лицо кислотой испорчу!Его слова вызывают во мне волну паники. Но не успеваю даже осознать угрозу, как огромная тень возникает за спиной Дениса.— Убери от неё руки, — раздаётся низкий, угрожающий голос, от которого у меня по спине бегут мурашки.