К началу августа Владивосток превратился в столицу полумира,
центр политической жизни бассейна Тихого океана, оставив в тени
Пекин, Шанхай и Сингапур. Сюда потянулись правители союзных
государств и новые вассалы Сибирского царя, дипломаты европейских
держав и посланники трепещущих от ужаса азиатов. Разве что
царь-жрец Японии (титул Императора как-то мгновенно исчез из
дипломатической практики после падения Токио) не явился, тщательно
охраняемый казаками в своём священном дворце, но и прибытия
испанского адмирала Серверы1 и короля Сиама2, хана Сацумского и
князей Хоккайдо, Рюкю и Цусимы, а затем и кучи дипломатов разного
ранга хватило, чтобы поставить совершенно не готовый к этому
городок на уши. Полная немощь городских властей и портовых служб
стала совершено очевидной, адмирал Дубасов пребывал в состоянии
перманентного бешенства и предлагал цесаревичу Николаю перенести
резиденцию хотя бы в Нагасаки, но тот из каких-то политических
соображений отказался. Приходилось мучиться с тем что есть, разве
что отправляя совсем уж проштрафившихся чиновников на каторгу —
благо Сахалин был совсем рядом.
Если бы Николай оказался здесь просто со свитой, проездом на
несколько дней, то может быть, всё сошло бы и так. Прибытие в
начале июля устроившего первоочередные японские дела цесаревича
было встречено всеобщим ликованием, стократно усиленным только что
одержанной викторией. Вместе с Высочайшим гостем прибыл на
«Кастилье»3 и испанский капитан Сервера, принимавший участие в
штурме Токио и по результатам его пожалованный своей королевой в
адмиралы. Однако с почётным гостем дело чуть не кончилось скандалом
— собираясь сходить вместе с цесаревичем в бухту Посьет, испанцы,
по своему обыкновению4, засадили его крейсер на камни у острова
Русский. Что характерно, и более крупные русские фрегаты, и
торговые суда проходили по тому же месту неоднократно безо всяких
последствий. Спасти корабль удалось только неимоверными усилиями
русских моряков, чинить же его оказалось негде, равно как и
размещать вымокшего и огорчённого Серверу-и-Топете. Адмирала в
конце концов приютил сам цесаревич на «Мономахе» - на берегу
подходящих апартаментов не нашлось. Адмиральские же помещения
«Нахимова», как и роскошная каюта на «Памяти Азова», в боях с
японцами оказались полностью разрушены. В адмиральский салон
«Мономаха» при штурме Токио тоже влетел крупнокалиберный снаряд с
береговой батареи, но, по счастью, не разорвался, и эскадренные
остряки изощрялись в остроумии по поводу столь нелепой череды
совпадений. Некоторые даже припоминали в этой же связи крушение
царского поезда в 1888 году и злополучное покушение в Оцу — на
цесаревича как будто охотилась смерть, но постоянно промахивалась,
не могла вцепиться как следует, и когти её соскальзывали. О таком,
впрочем, говорили только самые отъявленные либералы, и только в
самом узком кругу доверенных людей — которых на Эскадре и
полукаторжном Дальнем Востоке было совсем немного.
