Дженрикша1 плавно покачивалась в такт шагам влекущего её японца,
мимо проплывали узенькие улочки, богато украшенные в честь высоких
гостей. На свесах крыш невысоких домиков с белыми бумажными стенами
висели огромные, размером с двухведерный бочонок, разноцветные
фонарики, такие невесомые — подуй, и улетит. Плавно колыхались под
слабым ветерком флаги с красным солнцем. Кланяющиеся низкорослые
японцы в традиционных одеждах были очень забавны, молоденькие
японочки, попадающиеся на глаза тут и там — до невозможности милы.
Казалось, вокруг раскинулась страна игрушек, кукольное царство,
населённое особым народцем.
Ники, благодаря коляске новейшей конструкции возвышаясь немного
над запрудившими улицы людьми, блаженствовал — милостиво улыбался
японцам и особенно, конечно, японочкам, изредка помахивал правой
рукой, поигрывал новенькой тростью в левой, гладкий тяжёлый шар
бронзового набалдашника приятно холодил ладонь.
Вереница из пятидесяти с лишним рикш втянулась в очередную
улочку, впереди было видно только спинку другой коляски и толкачей,
следующих за ней. Ники с любопытством разглядывал какие-то смешные
лавочки по сторонам, как вдруг позади раздался топот, сопение,
какой-то смутно знакомый, где-то уже слышанный полувыдох-полурык… и
вдруг что-то с силой ударило по шляпе-котелку, обожгло резкой болью
затылок и висок. Котелок слетел, Ники от изумления оттолкнулся
тростью и подскочил в коляске, спрыгнул на землю, развернулся. На
него, оттолкнув в сторону мешавшегося толкача, набегал японец в
полицейском мундире, с уродливой, искажённой зверской гримасой
рожей, замахиваясь короткой саблей для нового удара сверху
вниз.
Ум Ники отказывался понимать происходящее, всё это было
настолько нелепо, что просто невозможно, как будто из кукольного
домика вдруг выскочила здоровенная крыса, и попыталась укусить.
Страна игрушек вдруг превратилась в минойский лабиринт, чудовище
напало на безоружного путника, и помощи не было. Ум не мог с этим
справиться, но тело всё-таки отреагировало, и попыталось
отшатнуться от нового удара… но запоздало. Кончик сабли дотянулся
до лица, рассекая лоб, бровь, щёку и губы. Правый глаз мгновенно
залило кровью, боль была ошеломляющей, и что-то изменилось внутри
Ники.
Японец вновь поднимал свою уродливую, тускло блестящую саблю, но
время будто слегка растянулось, и левый глаз Ники успел обежать всё
вокруг, а вдруг заработавший перед лицом смертельной угрозы ум —
осмыслить увиденное. Никто не спешил на помощь: толпа зевак
разбегалась, стоявшие через двадцать шагов полицейские все исчезли,
рикша Ники споткнулся об оглобли и растянулся на земле, а верный
друг Джоржи ещё выбирался из своей коляски, шедшей следом.
Молоденькая девушка в нежно-голубом кимоно, замерев на
