1.
– Вы признаете себя виновным?
Несколько слов… Пожалуйста!
В лицо тычут микрофонами, надо мной
нависают телекамеры, самые настырные из журналистов даже пробуют
оттеснить конвой. Я молчу и просто шагаю от автозака в толпу. Волна
борзописцев отшатывается, оставив узкий проход к дверям. Иду
быстро, хотя после пребывания в душной металлической будке хочется
подышать.
За изгородью что-то орут бесноватые
тетки в платках. Там мелькают плакаты, шумят мегафонами
милиционеры, гудит народ. Это только первый день. Что будет дальше?
Там-па-рарам. Выпить бы! Кто ж даст? Эх!..
Зал переполнен, стоят даже в
проходах. Судья кашляет и сморкается: он простужен.
–
Подсудимый, назовите себя!
–
Вигура Олег Юрьевич.
–
Последнее место службы?
–
Командир роты гвардейского танкового полка.
–
Воинское звание?
–
Капитан.
Судья разбирается с другими участниками процесса и приступает
к обвинительному заключению. Публика внимает: многочисленные
земляки и родственники убитой, журналисты и просто любопытные –
немногие допущенные в переполненный зал. Судья все читает, голос
его звучит монотонно, и я забываюсь.
– …Признаете себя виновным?
Это мне. Все замирают. Десятки
взоров: любопытных, участливых, ненавидящих сфокусированы на моем
лице. Они жгут щеки.
–
Да.
– Дайте, пожалуйста, развернутый
ответ.
– Да. Я признаю.
Всеобщий вздох и шелест: будто ветром обдуло осину. Адвокат
кивает, губы его шевелятся: «Продолжай! Как договаривались!». Судья
приходит на помощь.
–
Вы раскаиваетесь?
Молчу. Пауза затянулась. Адвокат хмурится. Оговоренный до
мелочей сценарий забуксовал. «Ну же, скажи «Да!» Ведь объяснили?!»
– судья ждет своей реплики в заочно отрепетированном спектакле.
–
Подсудимый, вы раскаиваетесь? – не выдерживает он.
–
Да…
***
Это случилось весной. По раскисшим от
слякоти весенним дорогам рота выдвинулась к горному селению, где по
сведениям разведки засел отряд боевиков. Их требовалось выкурить
или, по возможности, уничтожить. Дело поручили батальону
мотострелков, усиленному ротой танков. Выкурить не получилось. Или
разведка лопухнулась, или боевики оказались проворнее, своевременно
узнав о нашем приближении, но в селении их не оказалось. Мы встали
лагерем за околицей и стали ждать дальнейших приказаний. С ними
медлили. Боевики, как стало известно, обретались неподалеку, в
штабе опасались их прорыва. Широкомасштабная армейская операция на
Кавказе завершилась, боевиков загнали в горы, где методично
добивали авиацией. Армия держала периметр. С этой целью крупные
части раздербанили, рассовав поротно и батальонно на опасные
направления, строго наказав бдить. Мы и бдили, то есть сидели и
пили. Настроение было поганое. В марте арестовали командира
полка. В припадке злости он задушил местную девку, говорили, что
снайпершу, эту тему активно раскручивала пресса. Полковника
выставляли зверем и насильником. Никто из нас не верил, но на душе
было смурно. «Полкан» наш был крут, мог запросто съездить по роже,
зато воевал как бог. За своих людей глотку грыз. Мы прошли с боями
Чечню, потеряв убитым одного человека. Так и ушли бы со славой, не
принеси черт эту снайпершу…
