Часть четвёртая. В оковах новой власти
7 ноября 1796 года
Санкт-Петербург
Известно, что толпа любит перемены, и поэтому всякое наступление нового царствования приветствуется в народе радостными манифестациями.
На этот раз всеобщего ликования в Петербурге не было. Особенно в гвардейских полках. Военные любили Екатерину, равно как и она обожала их (ведь именно благодаря гвардейским стараниям, она в 1762 году взошла на престол). Не хватило бы слов, чтобы выразить скорбь, испытанную каждым офицером и каждым солдатом в связи с кончиной императрицы. В полках обливались слезами и заранее ненавидели и опасались всего, что мог сделать Павел.
И он не замедлил оправдать их опасения, начав стремительно уничтожать и переделывать всё, что создавалось и лелеялось Екатериной!
Наутро, проснувшись, горожане не узнали родного Петербурга. Всё переменилось за один день! Императорский двор казался совершенно новым. Весь блеск, вся величавость и важность его вмиг исчезли. Везде появились солдаты с ружьями. Величественные особы, первостепенные чиновники стояли с поникшею головой, неприметные в толпе. Вместо них незнакомые люди приходили, уходили, кричали, распоряжались. Зимний дворец был обращён в кордегардию: всюду слышался стук офицерских сапог и бряцанье шпор.
Чёрно-белые караульные будки прусского образца дополнили ночью обстановку неожиданного для всех события. Российская столица внезапно приняла вид немецкого города, существовавшего два или три века назад.
Павел засунул нос, даже в моду горожан на одежду; запретив круглые шляпы и длинные фраки! По его мнению, это было признаком роскоши. На самом деле, ему претил вид придворных, разодетых по моде, принятой его «распутной матушкой». И он торопился переодеть всех на свой лад; грубо и категорично.
По приказу императора с самого утра полицейские сновали по улицам, срывали с прохожих круглые шляпы и разрывали их на куски. Срезали полы фраков и сюртуков, не взирая на чины; даже племянник английского посланника не избег этой участи.
Но более всего Павел жаждал приступить к преобразованию военных структур. Наутро он приказал устроить смотры всем столичным полкам. Сам он принимал смотр одному из главных полков, Измайловскому.
