— Когда нас эвакуируют? Последние военные уже сбежали, а мы
сидим, как укоренились…
— А ты не слышал? Повилика отказалась! Сказала, пока эксперимент
не проведёт, и слышать не хочет об эвакуации, а кто хочет сбежать —
может катиться перекати-полем без денег и рекомендаций.
— Вот же гнилой корень!.. Есть листики ещё? У меня
кончились.
— Слишком много эльфийского листа — это даже для нас вредно.
Держи...
— А, плевать! Всё рано со дня на день дроу придут, всех на
компост перекопают!
Балкон, на котором стояли двое эльфов, выходил в ущелье и
открывал грозный и пугающий вид на голые серо-коричневые скалы и
ревущую глубоко внизу узкую бурную реку. После недавних дождей вода
приобрела насыщенный буро-коричневый цвет и выглядела сплошным
потоком грязи. Рокот её отлично слышался, но на такой высоте не
заглушал разговоры.
Уединённое место располагалось немного в стороне от основных
помещений лаборатории и было одним из нескольких подобных, выходы в
которые шли друг за другом в длинной галерее, опоясавшей большой
демонстрационный зал, в котором раньше, когда это было жилое или
административное здание, проводились приёмы или что-то подобное —
бытом дикарей эти два эльфа не интересовались.
Перспективами эвакуации интересовался Илониэль Белый Ясень,
техник, переведённый сюда всего полгода назад, уже после смены
руководителя лаборатории. Его считали талантливым парнем из
хорошего рода: вне великих кланов, носивших названия первородных
долин и рощ, но достойного, плодовитого и крепкого корнями. Сюда
молодого эльфа заманили перспективой карьерного роста, возможностью
получить отличный опыт и высокой зарплатой. Пока сбывалось только
последнее, а из всех навыков он приобрёл только привычку к
эльфийскому листу. От обильного употребления наркотика кожа
молодого парня приобрела едва заметный зеленоватый оттенок, нервы
заметно расшатались, а пальцы — тряслись. Особенно утром. Тоже
своего рода достижение: заиметь подобный порок представителю их
вида не так-то просто.
Эльфийский лист, низкорослый вечнозелёный кустарник, почти во
всём цивилизованном мире запрещали как опасный наркотик. На эльфов
он действовал гораздо слабее, чем на представителей других народов,
особенно в чистом виде, при курении, но даже эльфийское здоровье
имело пределы выносливости. И здесь, в забытой первородными духами
и семейными рощами лаборатории на краю дикой горной страны,
находилось немало желающих этот предел испытать — в основном, из
более родовитых.
