Татарин

– Данияр, не смей приближаться к Никитину! – вопил дядя Тимур.

В ярости он стучал по столу кулаком и едва не выпрыгивал из кресла. В гневе его голос срывался, становясь похожим на ультразвук, который неприятно бил по ушам, вонзаясь в мозг тысячами ржавых игл.

Он вызвал меня в свой кабинет, как нашкодившего мальчишку, как сопливого пацана, которого пытался отчитывать и наставлять на путь истинный. Так частенько бывало в детстве. Дядя Тимур не заметил, что я давно не мальчик? Да и вопросы теперь ко мне далеко не детские.

– Я ждал этого часа пять лет, дядя! – напомнил я. – Пять долгих лет я грезил о мести! И сейчас, когда этот подлый шакал вернулся, ты говоришь мне не трогать его?

Михаил Никитин, подло бежавший из страны пять лет назад, набрался смелости и вернулся. Это лучшее, что случалось со мной за эти годы. Это просто подарок Аллаха!

Мысленно я уже держал в руке его чёрное сердце, буквально ощущал, как оно продолжает биться в моей окровавленной ладони, видел, как корчится эта мразь в предсмертной агонии, испытывая ни с чем не сравнимый кайф. Никто не посмеет встать на моём пути, когда мой заклятый враг пришёл прямо в мои руки, даже дядя Тимур.

– У нас бизнес с Никитиным! Ты забыл об этом, глупый мальчишка? – продолжил верещать дядя.

– У тебя, – поправил я его.

Лично я с Никитиным на одном поле срать бы не присел, а для дяди Тимура деньги не пахнут. Мне было откровенно плевать на деньги, особенно на чужие.

– Мы одна семья, Данияр! Или ты решил выйти из бизнеса? Так и скажи. Хочешь остаться ни с чем? Хочешь оставить сестёр нищими? Что бы сказал твой отец? О, горе мне! Горе!

Излюбленные угрозы и манипуляции дядюшки пошли в ход. Больше всего на свете он любил прикрываться семьёй, вменяя мне раз за разом долги перед ней. Перед семьёй, которой у меня никогда не было.

– Мой отец ничего уже не скажет. Он мёртв.

– Хочешь последовать вслед за ним, Данияр? Хочешь так же сгинуть, не оставив наследников? – дядя понял, что взболтнул лишнего, намекая на моё происхождение, и вскочил из кресла. – Прости, сынок, вырвалось. Конечно же, ты полноценный член нашей семьи, достойный сын своего отца.

Эти слова дяди Тимура больно ударили меня в самое сердце. Много лет меня шпыняли, как незаконнорожденного сына Сулеймана Буслаева, принижая мою значимость, тыкая этим мне в рожу. Но в то же время спрашивали с меня, как с наследника, будто я у Буслаевых вечный должник только потому, что ношу эту же фамилию.