Вечно пьяные, а потому до злости ретивые стражники Сузских ворот слишком поздно углядели надвигающийся на них царственный поезд, сопровождаемый четырнадцатью римскими всадниками. Спохватились и, бешено выпучив глаза, кинулись палками разгонять мешающую проезду небожителей толпу визгливо орущих зевак, непонятно откуда набежавших поглазеть на величественную процессию. Огромная неповоротливая колесница первосвященника, плавно раскачиваясь, взлезла на горбатый мост, лениво наехала шестью безжалостными жерновами на разомлевший от жары вечерний, уже пахнущий жареными каштанами город и раздавила его своим высокомерным великолепием. Легкий крытый фаэтон из светлого ливанского кедра, весело юркнул в ворота следом за ней. Несмотря на притороченные к его мягкой кожаной крыше воинственные штандарты Юлиев и римского прокуратора выглядел он легкомысленной скорлупкой. Элегантной игрушкой. Эдакой подстриженной, бестолково суетящейся и совершенно неопасной собачонкой, болтающейся на поводке у молчаливого, знающего себе цену хозяина, совершающего вечерний моцион после доброго ужина.
Мария, принципиально не пожелавшая покинуть свой фаэтон, была вся пунцовая от гнева. Она даже не смотрела в окно! И где-то ее можно было понять. С какой стати она должна ехать со взрослыми в брюхе золоченого мастодонта, на который, как она чувствовала, в эту минуту были обращены восторженные взоры всего Ершалаима, когда она обзавелась собственной каретой? Да еще такой красивой! Но спрашивается, зачем же было тогда срываться на Константина, резонно и в общем-то спокойно заметившего ей, что либо Принцесса плетется в хвосте поезда, глотая пыль и горечь невнимания толпы, либо перестает валять дурака и пересаживается в более комфортабельный экипаж, который, кстати, персонально за ней прислал один из самых уважаемых людей Иудеи? Ведь сама же себе хуже делает…
Девчонка и так уже сомневалась в том, правильно ли она поступила, не послушав Константина, но… сказала и сказала. Так ведь еще и голос на него подняла. И ногой топнула. Сглупила, короче. Ну и что теперь? Не отступать же… Увы, признавать свои промахи было не в ее стиле. Не привыкла она к этому. Не потому, что редко ошибалась и, как можно было бы сказать в ее защиту, имела по части исправления ошибок мало опыта. – Все дело в том, что Ав и Михаэль в минуту принятия ею этого опрометчивого решения уже сидели рядом с ней. На кожаном диванчике напротив. Ну, сидели… И что? – А то, что когда трое этих малолетних бандитов оказывалась в одном вместе, вот как сейчас, и, перебросив друг другу брызжущий зелеными искрами электрический заряд, заключали меж собой таинственное соглашение, словесно выражавшееся в незамысловатой формуле – “нас трое!” (что непременно нужно было произнести вслух, пусть даже и шепотом, а иначе не срабатывало), их светловолосая предводительница оказывалась в выигрыше. Во всем и всегда. Что бы ни сказала или ни сделала!
