О чем думает твоя сущность? воодушевленно медленно поднимаясь, взлетая над зыбким побережьем, поддуваемая нежными потоками воздуха? паря в глубокой теплой выси, оглядываясь на окружающую, бездонную пророчащую материальную реальность?
Возможно ли, ограничиться наслаждением бесконечного инфинитива громоздкой тишины? прерваться созерцанием непредсказуемой вымышленной реальности?
Тишина…
Игра слов…
Тишина…
Трепетное хлопанье черных крыльев приземляющейся птицы, прервало тишину, которая возможна только в голубой выси, куда не долетает шум земной суеты. Одинокая ворона пикируя, присела на ветку высокого тополя, неестественного пыльного цвета, растущего возле каких-то объектов промышленности, с тавтологическим именованием вечного маленького, кучерявого Володи…, близкого и почти родного Ильича…, недавно хором воспеваемого, обманутыми солидарными трудящимися, Ульянова (Ленина).
Птица, характерно наклонив голову, рассматривает все вокруг.
Под небом голубым
Есть город золотой,
С прозрачными воротами
И яркою звездой.
А в городе том сад,
Все травы да цветы,
Гуляют там животные
Невиданной красы… [1]
Как дымчатые хвосты гигантских буров, упершихся в бренную землю, поднимаются в небо из труб и котлов, заводов и фабрик, разноцветные клубы, столбы и струи отходов человеческой промышленности. Где-то вдали, возле громадных и шумных огнегривых горе-машин, чумазые работяги-муравьи, очевидно надрываясь, сильно махая руками, будто в странном танце, неслышно орут друг другу, скорее всего о каких-то технологических проблемах.
Одно – как желтый огнегривый лев,
Другое – вол, исполненный очей,
С ними золотой орел небесный,
Чей так светел взор незабываемый. [1]
Создается впечатление, что невидимая рука, неизвестной таинственной Музы, очевидно дымом, песком, пылью напоминая технику изобразительного искусства Sand Art, творчески деликатно добавляет художественную ретушь, к воображаемому городскому пейзажу.
Ворона перелетела, чуть далее, на одно из высоких деревьев, растущих в парковой зоне мегаполиса, где на ветках соседних деревьев расположилось множественное количество таких же черных бродяг.
Внизу, под деревьями, квартет правоохраняющих сине-сиреневых пузатых муравьев-упырей, с симпатичнейшими заплывшими глазами, безучастно реагирует на злейшее правонарушение, и, кстати, если присмотреться, пошатывающего от хмельного воздействия, писающего, за одним из кустов, сорокалетнего тунеядствующего мальчика. На погон главенствующего из бдительных блюстителей порядка, сверху ляпнулась капля птичьего помета, возле скромного символа прапорщика, напоминая красивейшую "майорскую" звезду.
