Русская песня в изгнании
Автор книги - Максим Кравчинский. Произведение относится к жанрам музыка, биографии и мемуары, документальная литература. Оно опубликовано в 2007 году. Международный стандартный книжный номер: 978-5-89533-165-1.
«Русская песня в изгнании» продолжает цикл, начатый книгами «Певцы и вожди» и «Оскар Строк – король и подданный», вышедшими в издательстве ДЕКОМ.
Это первая книга об эстраде русского зарубежья, которая не ограничивается периодом 20–30 гг. XX века.
Легким литературным языком автор повествует о судьбах, взлетах и падениях артистов русского зарубежья.
Как сын русского казака, инкассатор из Болгарии Борис Рубашкин бежал на Запад и стал звездой мировой оперной сцены, а потом был завербован американской разведкой?
Как подруга Матисса и Майоля, а в дальнейшем миллионерша-галерейщица и автор уникального альбома «блатных песен» Дина Верни попала в гестапо и выбралась оттуда благодаря любимому скульптору Адольфа Гитлера?
Как Федор Иванович Шаляпин относился к ресторанным певцам и цыганскому романсу? Почему А. Вертинский и П. Лещенко падали перед ним на колени и целовали руки?
Какое отношение к песням эмигрантов имеют Максим Горький, Лев Толстой, Иосиф Бродский, братья Мавроди, Александр Солженицын, Ив Монтан, Михаил Шемякин и Эдуард Лимонов?
Как живется сегодня на вновь обретенной родине Вилли Токареву, Михаилу Шуфутинскому и Любови Успенской?
А еще две истории о русской мафии, любви и, конечно, ПЕСНЕ.
Компакт-диск прилагается только к печатному изданию.
Читать онлайн Максим Кравчинский - Русская песня в изгнании
Серия «Имена».
Основана в 1997 году
Автор проекта и главный редактор серии Я. И. Гройсман
Предисловие
Интеллигенция поет блатные песни, –
Вот результаты песен Красной Пресни…
Н. Коржавин, пародия на стихотворение Е. Евтушенко
Мои музыкальные пристрастия всю жизнь создавали мне легкую головную боль или как минимум служили поводом для шуток и удивления со стороны самых разных людей.
Хотя все они, конечно, «мою» музыку слушали и местами любили.
Что же в ней такого странного, смешного и притягательного? И что это за песни?
Конечно, речь идет о «блатных» песнях, или новом гордом имени жанра – «русском шансоне». Волей случая я столкнулся с ними в пионерско-советском детстве.
Столкнулся, заинтересовался, полюбил и стал собирать.
Впервые я услышал песни эмигрантов в начале 80-х годов. Кассету принес знакомый моего деда – продвинутый воронежский дантист Валера. Несколько недель лента безостановочно звучала снова и снова. Я выучил наизусть «Небоскребы», «Стаканчики», «Чубчик»… Первое время вопрос, кто это поет, меня не заботил. Хотелось просто слушать музыку, так не похожую на официальную эстраду тех лет.
Бабушка не одобряла увлечение: ругала дантиста, а песни обзывала «шпанскими». Лучших слов для того, чтобы еще больше заинтересовать меня, трудно было придумать. В какой-то момент я поинтересовался у Валеры, кто же все это исполняет.
«Эмигранты», – ответил он. И после паузы добавил: «Токарев».
Понятного все равно было мало. Эмигранты – значит за границей живут. Еще интереснее. Но на пленке звучали голоса как минимум пяти разных исполнителей, и одна из них была… женщиной, а значит, «Токаревым» быть никак не могла. Помню, тот факт, что хулиганские песни пела дама, меня, юного, до крайности удивил.
Пройдет несколько лет, прежде чем голоса с той ленты начнут «распадаться» на отдельных людей с именами, альбомами, судьбами… Мир «подпольной» песни оказался очень разным: здесь были свои «короли», свои изгои, гении и неудачники.
Значительная часть «запрещенной музыки» приходила в СССР из-за рубежа. Первая волна русской эмиграции, девятым валом, накрывшая Европу после 1917 года, положила начало понятию «эмигрантской песни».
Первая встреча с Нью-Йорком. Максим Кравчинский с родителями и Михаилом Гулько.
Во времена СССР только эти песни и являлись музыкальным протестом. Никакого отечественного рока и в помине не было, а «жестокий романс» был, и именно его пели люди. Материал, может, местами наивный, местами «колючий», но зато настоящий.
