— Чёрт, — скрежетал я зубами, — так и знал, что что-то да
случится.
— Успокойся, Илья, — произнесла Савельева, вырулив на
автостраду. — Сейчас не время для истерик.
— Знаю, — я сидел на пассажирском кресле, и вроде бы как
сдерживался, но то и дело ловил себя на мысли, что хочу оторвать
Тарникову голову. — Это он приложил к этому руку. Больше
некому.
— Вполне вероятно, — согласилась со мной директриса. — Но нельзя
судить без фактов. Запомни, что ты должен строить теорию на них, а
не наоборот.
— Да, — пробормотал я, выглянув в окно, за которым мелькали
тёмные силуэты деревьев. — Но это так бесит.
Сразу же после звонка, я бросился на помощь к друзьям. Савельева
не стала меня задерживать, наоборот, она вызвалась меня подвезти.
Перед князьями отчитались, что у меня дома появились серьёзные
семейные проблемы. И надо было видеть лицо Тарникова в тот момент.
Мне так хотелось врезать по этой самодовольной морде, что лишь
пальцы директрисы, сжавшиеся на моём плече, остановили меня.
Конечно же, в присутствии собравшихся, Верховный князь не стал
нас тормозить. Даже подыграл, сказав, что дела семьи всегда должны
стоять на первом месте. И в его словах было столько желчи, что я
почувствовал себя облитым помоями с головы до ног. Однако нам
удалось выехать в Змееград. Люда и остальные хотели присоединиться,
но Савельева велела им досидеть до конца и вернуться со всеми,
чтобы проследить за нашими одноклассниками. Всё-таки ситуация была
пиковая. Хотя я сильно сомневался, что кому-то из школьников
угрожает опасность. После случая с Васькой, почти что все
правоохранительные органы стояли на ушах. Наша княжна, как и
обещала, просто так на тормозах это не спустила. Водителя, кстати,
тоже оставили в Новознацке, доберётся с остальными, для него не
проблема.
И вот теперь мы мчались по ночной автостраде в направлении
родного города. Меня не покидало гадкое чувство вины. Казалось, что
если б я не уехал на олимпиаду, то ничего бы не произошло. И пусть
здравый разум подсказывал, что моей вины в этом совсем капелька, но
душу грызли неприятные чувства.
— Я тебя прекрасно понимаю, Илья, — продолжила Савельева. —
Поверь, я не раз бывала в подобных ситуациях. Когда вокруг идёт
война, а у тебя на руках умирает боевой товарищ, то выбора особого
нет. Тебе необходимо наступать, а он уже нежилец. Но и бросать его
на последних минутах жизни кажется подлым поступком.
