«И каждому слуге короны должно
воздать по заслугам его, дабы
никто не усомнился в мудрости
нашего Величества…»
из королевского указа «О воздаянии и наказании…», 2 432
г.в.р
Облезлый старый пес неторопливо брел
по дороге, свесив язык почти до земли. Животное еле переставляло
лапы, не разбирая пути и совершенно одурев от жары и голода. Вокруг
не было ни единой живой души, не считая стайки воробьев, играющих в
дорожной пыли.
Кобель проводил печальным взглядом
резвящиеся комочки перьев, под которыми наверняка пряталось
аппетитное мясо и хрустящие нежные воробьиные косточки, и вздохнул.
Увы, пес прекрасно понимал, что ему не угнаться за птицами, ведь
сил не оставалось даже на то, чтобы пугануть их звонким лаем.
Поэтому он лишь щелкнул клыками и сердито забурчал животом.
Впрочем, ни желтые стертые клыки, ни гудящее брюхо не произвели на
воробьев никакого впечатления.
Близился полдень, и от жары псу уже
начали мерещиться человеческие голоса:
— Подвинься, Бритва, чай, не у тещи
на поминках расселся, — прохрипел кто-то.
— Ага, дождешься от нее такой
радости, как же. Я скорее на своих поминках погуляю, чем на ейных,
хвала некротам, … — ответил ему низкий голос с присвистом.
Пес от удивления так и уселся на
дороге. Вскинув уши, кобель прислушался к звукам, доносящимся из
его тощего брюха, но бурчание было самым обычным. Голоса зазвучали
снова, и шли они со стороны широкого поля, тянувшегося вдоль
дороги:
— Проклятье! Хорт, какого мреля мы
разлеглись на самом солнцепеке, если до хорошей густой тени — рукой
подать? С меня уже семь потов сошло, а лысину так пропекает, что
мысли из ушей жареными вылазят, — раздался голос несчастного
обладателя тещи-долгожительницы.
— Зная, о чем ты обычно думаешь, могу
предположить, что сейчас у тебя из уха вылезет жареная галисийская
танцовщица или бутылочка жареного красного вина…
— А если ты не заткнешься, то следом
вылезет крепкая жареная оплеуха!
Пес юлой завертелся на месте, пытаясь
отыскать источник голосов, но безуспешно — разве что воробьи вдруг
научились человеческой речи? Тогда он закрыл глаза, которые,
видать, на старости лет начали подводить, и шумно вдохнул
воздух.
…Нос его долгое время по праву
считался одним из сокровищ арланийской короны, и десять лет пес
верой и правдой служил при королевской кухне стравником, оберегая
его величество от предумышленных ядов и случайной тухлятины.
Получил он на старости лет за службу свою верную лишь пинок под зад
от самого принца Гельмута, “жестяной” желудок да потертый кожаный
ошейник с тисненым гербом. А король помер ровнехонько через месяц
после изгнания пса-стравника — отравился свежими булочками,
которые, поговаривают, взошедший после смерти короля на трон принц
Гельмут лично для любимого папеньки и замешивал. Такая вот
политическая кухня…
