«Это заключение к Слову не есть
заключение всему делу, поскольку оно будет продолжено. Описанное
будущее — это всего лишь крохотная частица чудес, которые предстают
перед моим мысленным взором. Когда человечество и варп станут
единым целым, когда наши души соединятся в бесконечном духовном
океане, тогда откроется истинная сущность реальности, и мы вступим
в новую эру, и даже самые просвещенные осознают, что блуждали во
тьме, не ведая истины.
Да, чудеса, к которым мы стремимся, есть только начало, а для наших
врагов, для тех, кто отвергает будущее и пытается лишить наш род
надежды, это тоже лишь начало страданий. Наши враги будут бороться,
и они проиграют и познают величайшие несчастья. Так написано. И для
тех, кто погиб в этих первых сражениях, есть чистилище, которого не
могут себе вообразить даже те, кто претерпел самые ужасные мучения
при жизни. Да, для тех, кто отрицает свое место в Слове, эти первые
родовые схватки будущего станут лишь тенью страданий».
— Слово Лоргара
Когда-то варп был спокойным местом,
где не было ничего лишнего и всё сосуществовало в гармонии. Но с
появлением страстей смертных он начал искажаться, меняться, всё
сильнее превращаться в уродливый океан боли. Каждый мой шаг здесь
являл собой борьбу, каждый пройденный виток многомерного пути
являлся лишением для меня или для других.
Но я продолжал идти, двигаясь по
чужим территориям. Мне нужно было найти точку выхода, к которой
Бог-Император не мог меня пронести, хоть и указал направление, а
также отдав приказ. Он желал лишь достижения собственной цели ради
которой я был обязан пожертвовать всем. Как иронично, но подобного
от меня никогда не просил Тзинч, действуя куда более деликатно.
Да, он вот совсем недавно бессчётное
число раз убил меня, но никакой окончательной смерти. Возможно
из-за того что как и другие Тёмные Боги Тзинч больше всего боялся
этой самой смерти, прибегать к которой без острой нужды не
стремился. Одно дело когда речь шла о безликих массах пушечного
мяса, однако я же стал ключевой фигурой, весьма ценой.
В свою очередь Повелитель
Человечества смерти не боялся вовсе, как и от своих слуг он часто
требовал добровольного самопожертвования во имя Его цели. Но в
любом случае что этот золотой свет, что радужное сияние хрусталя –
всё для меня было одинаково ужасным и плохим.
