"В жизни – война. В смерти –
покой. В жизни – позор. В смерти - искупление."
– Последние строки литании
самопожертвования, декларируемые гвардейцами Корпуса Смерти перед
атакой
Ветра варпа разрывали мироздание, но
в этот раз не тревожили ни будущего, ни прошлого. Тзинч от меня
ничего не потребовал, лишь пожелал проучить за всю проявленную
ранее дерзость, легкомысленность и надменность. Так сказать Бог
показал свою истинную натуру, которую пытался скрывать до тех пор,
пока моя глупость была необходимостью для последующего прохождения
цикла жизни Мордреда.
Получил ли я какую-то ценную
информацию и помогли ли мои действия взглянуть на ту ситуацию под
иным углом? На самом деле этого понять я не мог, ведь оба исхода
могли вызвать безумие Тзинча. Однако один факт оставался
неизменным. В тот день чужая ослепительная воля что-то скрыла от
Тёмных Богов, будь позорное грехопадение или же начало тайного
плана, исход которого пугал Тзинча неизвестностью. И желаемого
результата переигровка прошлого с разными вводными данными для
выяснения всего спектра возможного будущего не дала.
Так или иначе моя душа едва не была
разорвана в клочья. Тзинч не переместил меня аккуратно в новое
тело, он словно бросил меня в бушующий океан со скалы, пинком
отравив побитого котёнка в варп. Из-за этого мои психические раны
оказались настолько ужасны, что разум оказался обнажён и крайне
уязвим. Одна случайность отделяла меня от того, чтобы я стал
марионеткой случайного существа в варпе.
А вот неслучайное существо не могло
подчинить меня. Речь о Птичке, которая тоже подверглась гневу и
почти не подавала признаков жизни. Слабо дыша и впитывая сущие
крохи энергии, она молчала и пыталась восстановиться. Невероятно
болезненным был этот процесс и сравнить его можно было только с
болью, что испытал прошлый владелец тела, в которое я попал.
Боль настолько сильная и
невероятная, что она даже начала принудительно блокироваться мозгом
вместе с воспоминаниями. Ремень, батарея, смерть. Юноша не пытался
показушно себя порезать, он не искал лёгких способов и был доведён
до максимального отчаяния, которое в результате в один из дней
вырвалось наружу и всем своим давлением окончательно и бесповоротно
сломало его волю и душу. Без лишних слов он молча отправился сюда,
потому что не мог больше выдержать ни минуты.
