Как долго просуществовал новый город в подземных водах? Что, если он до сих пор стоит – мертвым истуканом среди вечной тьмы?
Лавкрафт. «Хребты Безумия»
Трехмерная проекция планетарного винта тихонько поблескивала в свете ламп. Сквозь ее контуры проступали очертания стола, на котором Ума развернула модель. Командир тиссоров хотела обсудить предстоящие работы с новой сотрудницей.
– Ну, можно и так, – сказала Амрита, скользнув задумчивым взглядом по модели. – Надо будет посмотреть результаты геологической разведки.
– И как могут повлиять на конструкцию результаты геологической разведки? – с интересом спросила Ума.
Амрита пожала плечами:
– На другом полюсе работы идут на океанической платформе. Подводные работы всегда сложнее. Там они смогут установить только тройник Ваари. Тектоническая плита в этом месте не выдержит большей нагрузки. Таким образом, основная часть нагрузки приходится на долю нашей группы. Мы-то устанавливаем свой мегакрюк на материке. Если породы окажутся достаточно плотными, я бы сделала шесть вводов, а не четыре. Вам известен случай на Эритраке, где…
В кают-компанию вошел Хатхуу, офицер службы безопасности с Тхимврук. Руководство республики отправило его сопровождать экспедицию. Уме приходилось встречаться и работать вместе не только с представителями гуманоидных рас, но и с арахнидами, элефантидами, тарнаггами – огромными разумными куницами. Тиссорка успела привыкнуть к разнообразию форм, которые принимала разумная жизнь.
Но вид, к которому принадлежал Хатхуу, был, очевидно, эндемичным для системы звезды Атраз. Его нелепая фигура, странные движения, резкий голос – все это заставляло Уму отводить глаза, когда она сталкивалась с ним в узких коридорах космокатера. Хатхуу из принципа не пользовался переговорным обручем, к которому обычно прибегали представители рас, неспособных к акустическому обмену информацией. Хатхуу и его соплеменники были способны к звуковому общению. Но каждый раз, услышав его резкий, словно лающий голос, Рангут, ведущий геолог экспедиции, вздрагивала, да и Ума с трудом сдерживалась, чтобы не вскрикнуть. Певучая космолингва была слишком нежна для этих голосовых связок, так же как облик Хатхуу – невыносим для взгляда гуманоида.
Правда, сейчас Хатхуу никаких звуков не издавал. Он прошел к аппарату с напитками и синтезировал себе кружечку чего-то горячего. Ума видела, как над пластиковым стаканчиком заколыхались волны пара. Офицер проявил удивительную деликатность. Он не стал вмешиваться в разговор двух ученых, а сел на диванчик в углу и направил все лучи подобия морской звезды, заменявшей ему голову, в сторону экрана на стене. Деликатность Хатхуу особенно бросалась в глаза потому, что экран был черным – сейчас «Шустрая» шла над ночной стороной Схатранай.
