Лошадь завертела головой, загуляла, и всаднику пришлось натянуть
поводья. Видимо, пустой гнев и усталое отчаянье передавались и
скакуну, по-другому не объяснить, из-за чего человека, сидевшего на
лошади с четырех лет, мог не послушаться конь. Следовало вылезти из
седла и отдохнуть, но поступи он так, вряд ли бы смог влезть
обратно.
Раны, зашитые и обработанные лучшими лекарями Королевской
гавани, его мало беспокоили, но в голове при каждом движении лошади
пульсировала боль. Судьба последнего из рода каменной глыбой давила
на плечи юноши, заставляя сгибаться сильнее и сильнее. В одной из
карет, что ехали следом, лежали останки его семьи. Отец, старший
брат, сестра. Будто этого мало, в Риверране он узнал, что его мать
тоже мертва, а младший брат ушел. В другой карете ехали его жена и
сын, голубоглазый смешливый малыш. Он полюбил сына сразу, как
увидел, полюбил так же сильно, как любил другого мальчика,
сероглазого и тихого, которого держала на руках кормилица в
повозке, но ни дети, ни жена не могли избавить от чувства, что он —
последний из Старков.
Он боялся Севера. В Речных землях все было незнакомым и чужим,
как и в любом месте южнее. Там его никто не любил и не ждал. На
Севере его ждали призраки.
Даже Трезубец, проклятую реку, он не смог перейти спокойно. Ему
чудилась кровь вместо воды, чудились запахи дыма, пота и дерьма.
Видения битвы стояли перед глазами.
Над рекой звучали десятки девизов. Даже сквозь лязг и вопли он
слышал друга, рычавшего "Нам ярость!" В ответ сотни глоток вопили о
пламени и крови, но в тот день ему было плевать на девизы высоких
домов. "Лианна!" — вот что Старк выкрикивал в лицо врагам,
беспощадно прорубаясь сквозь строй. Джон Дарри, рыцарь Королевской
гвардии, один из лучших бойцов Вестероса, задержал Старка лишь на
несколько мгновений и упал в красную воду, держась за обрубок руки.
Коня под Недом убили еще в самом начале схватки, и он рвался вперед
пешим, по колено в воде, одаривая поцелуем меча каждого вставшего
на пути. Тогда он хотел спасти сестру, отомстить за отца, отомстить
за брата..
Сейчас, пересекая Трезубец в другую сторону, Нед хотел лишь
блевать. Вся его ярость осталась у развалин Башни Радости.
Всю дорогу от Рубинового брода до дома Нед чувствовал себя
ожившим мертвецом. День он проводил в седле, вглядываясь в горизонт
и вспоминая всех, кого он потерял из-за Таргариенов, а ночью
страдал от кошмаров. Чем ближе был Винтерфелл, тем ужаснее
становились сны.
