Леша вошел в еще пустую комнату менеджеров. На Янином столе в беспорядке лежали, оставшиеся со вчерашнего дня заявки, счета, накладные – словно и ночью кто-то продолжал здесь напряженно работать, а с наступлением утра внезапно исчез, растворившись в воздухе. Леша прошел дальше; задумчиво остановился у стола, стоявшего в правом углу; окинул взглядом симпатично торчавшие из голубого стаканчика ручки, и документы, сложенные в аккуратные стопки; одним пальцем погладил пушистого лисенка, чудом державшегося на мониторе. Он сам подарил его Лене всего две недели назад, на Восьмое марта – тогда ему показалось, что лисенок чем-то неуловимо похож на нее саму. Сейчас это впечатление прошло – Лена не была такой огненно рыжей, и глаза у нее больше, совсем не как черные бусинки. Хотя, разве это имело значение? Главное, что подарок понравился, и она не забросила его в ящик стола.
Дверь с шумом распахнулась. Леша вздрогнул и быстро убрал руку, словно застигнутый за чем-то предосудительным.
– Доброе утро, – Яна сняла куртку, – этот транспорт меня доконает; думала, не вылезу – мужик какой-то зажал в углу…
– Езди на такси, – заметил Леша равнодушно.
– Не столько нам Михалыч платит, чтоб на такси кататься. Прикинь, за месяц как раз вся зарплата и улетит.
– Действительно, – согласился Леша. Ему совершенно не хотелось с самого утра нагружать себя абсолютно не нужными проблемами, поэтому он поспешил скрыться в отгороженном стенкой из стеклоблоков закутке, являвшимся его кабинетом. Плотно закрыл дверь, на которой красовалась картонная табличка «Начальник отдела продаж» и опустился в одноногое кресло, которое, просев под его весом, издало не совсем приличный звук, и Леша вздохнул.
Стена напротив не радовала глаз – дурацкие матовые квадраты, соединенные грубыми швами раствора; даже картинки, которые он пытался лепить туда, почему-то отваливались на следующий же день. Вообще, если не брать во внимания компьютер и черный стол, от всего здесь веяло далекой, почти забытой эпохой «развитого социализма»; сразу вспоминались университетские аудитории, разгороженные такими же перегородками; «курилки», где в швы ребята засовывали недокуренные сигареты. Кажется, все это происходило очень давно, в каком-то другом веке и другой стране…
Страна осталась та же, а, вот, век, действительно другой, хотя прошло каких-то пятнадцать лет.
