«Прайвет Драйв, 4!» было выведено кривыми буквами, которые
словно не договорились заранее о том, какого же размера они должны
быть.
Бумажка в пальцах Мионы пережила многое. Машинную стирку, к
примеру. Или сушку на батарее, из-за чего теперь казалась хрупкой,
словно пересохшая чипсина. А потом Миона ещё и чай разлила на
несчастный клочок — чтобы его окончательно добить, видимо; других
предположений о судьбе бедной записульки у девочки просто не
было.
И, естественно, Мионе пришлось снова сушить эту бумажку. Потому
что без неё адрес, по которому жил Поттер, вымывало из головы
девочки стремительнее, чем обратное течение у берега засасывает
неосторожного пловца на глубину.
Так что бумажка в пальцах Мионы была та самая, которую ей ещё
сам Гарри передал перед своим отплытием с острова колибри. Только
вот беда: написав адрес, Поттер не указал город, в котором он жил.
А сама Миона запомнила только то, что это недалеко от Лондона,
можно доехать на пригородном поезде…
— Тц, как же раздражает, — пробубнила Грейнджер, запихивая
клочок повидавшей многое бумаги обратно в карман школьных брюк. —
Ещё потом и обидится на меня, точно говорю обидится. Не щенок, а
поросёнок, ну как так-то…
Она тяжело вздохнула и оправила форму: школьные брюки, тонкая
светлая водолазка, на ногах - массивные ботинки, которые, казалось,
способные пережить что угодно. Так-то Миона, ясное дело, не
собиралась возвращаться в свою младшую школу — впереди девочку ждал
Хогвартс. Однако на ребёнка в школьной форме представители власти
почему-то обращали меньше внимания, чем на простенько и со вкусом
одетую девочку.
Вот ещё бы куртку она не забыла надеть, совсем бы красота
была!..
Миона не знала, почему так; почему на ребёнка в школьной форме
реагируют меньше, чем на ребёнка в гражданской одежде. Может,
полиция и взрослые думали, что где-то неподалёку проходит
экскурсия? Вот и не трогали Миону… практически.
— Девочка, всё хорошо? Ты не потерялась?
Миона подавила желание скривиться от раздражения и натянула на
лицо выражение самое милое и ласковое, на которое она только была
способна в моменте. Обернувшись к говорившему, Грейнджер
почувствовала, как эту ласковость с её лица смывает — перед
девочкой стоял не сердобольный взрослый или бдительный полицейский,
а один из тех, кого вообще на свете быть не должно.
