Германия. Осень — зима 1928 года. 21 месяц до рождения нового
мира
Уходящий в бесконечность фасад, узкие, зажатые между пилястров
окна — архитектор явно силился придать готическую лёгкость
гигантскому, тянущемуся на целый квартал амбару. Бесполезные
старания. Неуклюжие, до пошлости утилитарные арки выходящего на
октагональную площадь парадного подъезда не оставляли места
воспетому в Нотр-Дам де Пари стилю.
Вид изнутри оказался гораздо интереснее. За тяжёлыми, больше
похожими на крепостные ворота дверями — после вестибюля и короткой
лестницы — открывался огромный атриум. Солнечные лучи свободно
проникали внутрь сквозь свод стеклянной крыши. Поддерживающие
конструкцию исполинские колонны отделаны расписной лепниной и
превосходным розовым мрамором. По низу, до высоты человеческого
роста — обшивка из дубовых панелей. Наборный паркет сделал бы честь
любому королевскому дворцу.
Но такие мелкие детали сперва не заметны — взгляд притягивают
огромные часы и расположенная почти под ними, на небольшом
возвышении-алтаре, бронзовая статуя женщины высотой в четыре
человеческих роста. Издали её можно принять за богиню правосудия,
только почему-то изрядно погрузневшую и без весов. Однако если
подойти ближе и разобраться в деталях, то становится ясно —
скульптор изобразил простую крестьянку с корзиной полной даров
природы.
Что это?
Пантеон? Гробница? Храм?
Конечно нет!
Хотя последнее недалеко от истины — это действительно храм,
но…
Храм торговли.
Залы берлинского универмага «Wertheim» 1928 года отличаются от
пошлого кафельного эрзаца торгово-развлекательных центров 21-го
века, как золото от латуни. Тут всё по-настоящему, без китайских
подделок. Поразительная роскошь интерьеров, вышколенная
обходительность персонала, высочайшее качество товаров. Можно
спросить любую фрау, и она охотно подтвердит — так было и десять, и
двадцать лет назад, так же будет всегда.
Удивительное постоянство для страны, в которой дети всё ещё
играют старыми купюрами в миллиарды марок[1].
Ещё более удивительна вера в благополучие неотвратимо
приближающегося будущего.
Лишь один человек в магазине, а скорее всего и во всём мире
знает, чем грозят столице Германии следующие десятилетия.
Это я.
Алексей Коршунов, студент-электрик из Екатеринбурга — уместно
добавить — того, что остался в декабре 2014 года. Мне двадцать
четыре года, здоров, не женат, вредных привычек приобрести не
успел. Однако по нелепому капризу судьбы сумел оказаться «не в том
месте и не в то время», а посему попал вместо дружеской вечеринки с
петербургскими почитателями игры «Ingress» в заснеженный ночной
Ленинград 1926 года.
