План побега дал трещину с самого
начала.
Борис упирался, гундел про мой
бледный вид и грозился заложить меня эскулапам.
- Надо, Боря, надо! – объяснял я ему,
но приятель продолжал упорствовать.
- Ну допустим, доставлю я тебе
одежду. А как ты собираешься выйти из больницы?
- Предоставь это мне.
- Надеюсь, ты не задумал прыгать с
третьего этажа?
- Боря, ты плохо меня знаешь? С чего
вдруг эти сомнения в моей способности пройти куда угодно и
уговорить кого угодно на что угодно?
- Ладно. Но если после этой выходки
тебя обратно в реанимацию упекут, сам будешь виноват, - ткнул он в
меня пальцем, и я ухватился за его кисть.
- Договорились! Да я уже огурцом. Вот
вчера было хреново, да. А сегодня я чувствую себя готовым к новым
подвигам.
- И плечо не болит? Голова не
кружится?
- Болит и кружится.
- Ну вот!
- И что теперь, смирно лежать и
жалеть себя, как это я так неосторожно под пулю подставился? Ты
сам-то пробовал лежать, когда что-нибудь болит? Нет? И не надо,
поверь, у меня богатый опыт. И опыт этот говорит, что когда занят
делом, заживает быстрее и безболезненнее. А у меня как раз
Малиновский дозревает, пора его дожимать. Надеюсь, объявление в
газете уже подействовало, и клиент попадёт в мои руки
тёпленьким.
Борису я сказал чистую правду – выйти
из больницы легче лёгкого. Нет тут ни электронных замков, ни
охраны. Обратно вот войти может и не получиться. А совсем
отказаться от лечения я пока не готов. Поэтому нужен какой-то
промежуточный вариант между «выйти буром» и «выписаться
легально».
Лучше всего договориться с
сочувствующим медперсоналом. Только вот с сочувствием у медиков
было плохо. Лечащий врач посчитала, что я брежу. Так и сказала: «У
вас жар, товарищ майор, вы ложитесь, отдыхайте». Когда я попытался
достучаться до мужской солидарности заведующего отделением, он
коротко отрезал: «Умел геройствовать, умей и терпеть. Чай, не
барышня». Ладно, сами напросились.
За два дня я перезнакомился с
медсёстрами, техничками и методично скармливал им запасы шоколада и
конфет, которые нанесли мне добрые самаритяне. Сестрички прятали
сладости по карманам, но шлёпнуть печать на индульгенцию отдельно
взятому пациенту тоже отказывались.
- Нет и нет, - решительно отмахнулась
плотная Марья Савельевна, ловко управляясь с дренажом.
- Да вы что? – отмахнулась худая и
плоская как палка Эльвира, ставя мне на ночь обезболивающее. – Куда
вам в город, вы на ногах-то едва стоите.
