11 лет после Исхода.
2351 год Века Благоденствия.
Звон мечей. Огонь. Крики. Беспорядочно мечущиеся в поисках
спасения люди. Нет никакой надежды, нет шансов на победу, всех от
мала до велика ждет смерть.
Враг в очередной раз применил свою магию и прорвался в
осажденный город, устроив ужасающую резню. Для чего? С какой целью?
Никто не знает наверняка. На улицах валялись изувеченные,
изрубленные тела мужчин, женщин, детей. Запах крови смешался с
запахом дыма от бушующих пожаров. У Иньялы слезились глаза, першило
в горле, ничего толком не видно. Гонимая страхом она сама толком не
знала куда бежала, то спотыкаясь о тела мертвецов и наталкиваясь на
еще пока живых.
''Боги, за что вы наслали на род людской эту погибель?''
Но боги не отвечали, оставив смертных без своей опеки и
покровительства.
Появившийся в дыму высокий нечеловеческий силуэт заставил Иньялу
резко остановиться. Страх и ужас завладели ею, буквально
парализовав. Имея расширенное восприятие, ктум чаруд мог находить
живых существ и в дыму, и в полной темноте. Иньялу он заметил
задолго до того, как она заметила его. Чудовище, замахнувшись
горящим проклятой магией серпообразным клином, неслось к ней на
полной скорости. Его поджавшиеся губы обнажили ряды неровных клыков
длиной в кинжал. В желтых глазах с вертикальным зрачком
проглядывался чуждый нечеловеческий разум. И нечеловеческая
злоба... В этот момент Иньяла вырвалась из объятий сна. Кошмары
мучают ее разум лет почти каждую ночь. Такое бывает у тех, кто
прошел войну, пережил тяжелое эмоциональное потрясение.
Все, что было ей дорого, обратилось в пепел. Из семьи, друзей
никого не осталось, родной город сожжен дотла армией ктум чаруд.
Говорят, время лечит душевные раны, однако горечь потери даже по
прошествии одиннадцати лет не слабеет.
Поднявшись с кровати, Иньяла подошла к окну, отодвинула плотные
шторы и открыла ставни. Комнату залил непривычный свет двух
заходящих за горизонт солнц, в старом мире светило лишь одно и не
такое яркое. Если долго ходить под ним с оголенной кожей, можно
заслужить болезненный ожог, поэтому днем любая деятельность в Морне
замирала. Город оживал ближе к ночи после заката. Иньяла давно
привыкла к местным порядкам - днем спать, ночью работать. Да и
никто из двадцати тысяч соотечественников не жаловался: асситы
оказали огромное одолжение, приняв людей как равных. Хотя, скорее
на решение правителей Восьмиградья повлияли боги, которые здесь
реально существуют и активно вмешиваются в дела смертных. Иньяла
закончила скромную вечернюю трапезу и поспешила покинуть пределы
своего жилья. Впереди ждала очередная рабочая ночь. Накинутая
поверх платья чадра с прорезью на уровне глаз защищала от световых
ожогов, пока солнца окончательно не уйдут с небосвода, покрывало
лучше не снимать. Асситы спасались от обжигающего пекла путем
навешивания деревянных ставень на окна, штор, тканевых навесов
между домами, прокладывали подземные туннели.
