Берлин, лето 1987
год
Дневник Г. Харрера.
Генрих Харрер положил раскрытую тяжёлую кожаную тетрадь на стол,
задумчиво прошёлся по своему кабинету и остановился возле камина,
затем протянул свои озябшие ладони к огню и снова бросил взгляд на
слегка пожелтевшие страницы тетради. Сегодня у него был не простой
день.
Рано утром Генрих прилетел из Москвы, куда его направила судьба,
в поисках утерянного Ключа. Ещё двумя днями раньше он словно выпил
эликсир молодости, так на него подействовало известие, что нужная
ему вещь обнаружилась у ветерана русской разведки. Об этом сообщил
агент Филин, под таким прозвищем фигурировал сотрудник советского
КГБ Кириллов, ещё лейтенантом попавшийся на крючок и завербованный
английской разведкой МИ-6. Харрер познакомился с ним в один из
приездов Кириллова в Германию в начале восьмидесятых годов через их
общего куратора. Уже в то время Советский Союз трещал по швам, и
его распад был только делом времени. С приходом к власти
генерального секретаря КПСС Горбачёва весь мир затаил дыхание,
слушая новые слова: «гласность», «перестройка», «новое мЫшление»,
«прОцесс». Великая страна, словно подтверждая слова Бонапарта
Наполеона, сказанные в девятнадцатом веке о России: «Колосс на
глиняных ногах», начала захлёбываться в дерьме либеральной
демагогии.
Поэтому, подобно гиенам, из всех нор начали выползать твари,
готовые продать свою Родину за глоток кока-колы или за жвачку.
Генрих свою Германию любил, но не сегодняшнюю, разорванную на части
между Америкой и Советами, а Фатерланд Третьего Рейха. С
брезгливостью он относился ко всем предателям, считая себя истинным
патриотом, но если для дела было необходимо, он отбрасывал в
сторону свою щепетильность и готов был общаться хоть с самим
дьяволом.
К сожалению, судьба нанесла ему очередной удар, он не успел
буквально на несколько часов. Старый осёл, у которого, как
выяснилось, Ключ пролежал больше сорока лет, подарил его молодому
русскому лейтенанту, выпускнику престижного военного вуза, который
улетел на войну в Афганистан!
- Oh mein Gott! – в очередной раз Харрер заскрипел зубами. –
Боже, за что ты меня наказываешь???
Капустин не захотел говорить им фамилию лейтенанта, но агенту
Филину удалось быстро узнать, расспросив всех соседей полковника, и
кто-то из них вспомнил, как видел, когда этот юнец первый раз
пришёл к ним в дом и на пороге ветерана советской разведки назвал
свою фамилию «Соколов».
