1944 г. СССР.
Москва.
Марьина роща
Новенькая «Победа», буквально на днях запущенная в серийное
производство, месила колесами подтаявшую грязь кривых переулков
частного сектора Марьиной рощи. Эта новенькая модель пока еще
массово не выплеснулась на дороги Советского Союза, однако,
настоящий предсерийный образец еще неизвестного широкой публике
автомобиля уже притягивал взоры случайных прохожих и жителей
деревенских трущоб.
За баранкой этого примечательного во всех смыслах «чуда техники»
(пожалованной её хозяину за заслуги перед отчеством лично товарищем
Сталиным) сидел сухощавый невзрачный мужчина лет пятидесяти с
проницательным колючим взглядом серых глаз.
И если непримечательный внешний вид самого мужчины сразу
растворялся в памяти нечаянных свидетелей, то проницательный взгляд
этих серых глаз запоминался надолго. Однако, запоминался он лишь
при одном условии – если водитель этого новенького, пускающего
солнечных зайчиков хромированной решеткой радиатора, сам не
заставлял его забыть. Раз и навсегда. Поскольку являлся одним из
сильнейших Силовиков-Мозголомов Советского Союза.
Рядом с водителем «Победы» неподвижно сидел пассажир – крепкий и
мощный мужчина в черном кожаном плаще военного покроя, но без
каких-либо знаков различия. Его невозмутимое бледное лицо отдавало
какой-то нездоровой сероватой зеленцой, словно он долгое время не
выходил на улицу и не видел солнечного света. Ко всему прочему,
пассажир практически не моргал, вперив взгляд своих темных глаз, в
которых словно клубилась бездонная тьма, по ходу движения
автомобиля.
- Что скажешь, товарищ Легион? – разорвав затянувшееся молчание,
спросил пассажира водитель «Победы».
Бескровное лицо, напоминающее скульптурную маску своей
бледностью и неподвижностью, наконец дрогнуло:
- Сложно всё, товарищ оснаб… Ошибиться боюсь… Понимаешь, Петр
Петрович, как легко выдать желаемое за действительное…
- Понимаю. - Кивнул Головин, взглянув на утратившее каменную
холодность лицо своего спутника. Сейчас его спутник практически не
отличался от живого человека. - Что, совсем ничего конкретного не
можешь сказать? – продолжил он допытываться до полковника и
начальника секретной Некротической Службы при НКГБ СССР.
- Да есть что-то! Есть, Петр Петрович! Только я обмануться
боюсь! – Наконец проявил хоть какие-то «человеческие» эмоции Высший
Умрун.
