Над Тисой плясала метель - не холодная и снежная, как бывает
зимой, но живая, трепещущая, непрестанно бьющая множеством крыльев.
Белесые создания с длинными хвостами в, казалось бы, бесцельном
хаотическом танце, роились над водной гладью, на которой, словно
отражая бурление жизни в ночном небе, неподвижно застыли белые
цветы водяных лилий. Вся река цвела и воздух над ней тоже
распускался множеством летающих "цветов" - поденок, собравшихся в
свой первый и последний полет, чтобы отдать собственную жизнь на
алтарь нового потомства. Завораживающее действо рождения новой
жизни из смерти раскинулось сегодня по Тисе в ее нижнем течении,
также как и по всем ее притокам, включая и эту маленькую лесистую
страну речек, болот и небольших озер, поросших папоротником и
водяными лилиями. Множество всяческих тварей - птиц, рыб, жаб,
летучих мышей, - питались нынче с этой живой вьюги. Но, несмотря на
все сборище охотников поживиться легкой добычей, мельтешащей над
рекой "метели" все никак не убывало - и изящные насекомые
продолжали кружиться в неутомимом танце любви и смерти.
Стаи поденок сегодня вились и над рекой Егричкой, что незадолго
до впадения в Тису, растекалась меж топких болот, поросших высоким
тростником. Из-за обилия обитавших здесь лягушек и жаб,
поселившиеся в Потисье славяне именовали это место Жабаль и
старались без лишней нужды не появляться в топком болотистом краю,
о котором, с некоторых пор, стали ходить недобрые слухи. Сегодня
этих слухов станет намного больше - об этом собиралась позаботиться
молодая женщина, что неподвижно стояла на небольшом островке,
затерянном в глубине болот. Ее стройное тело облегал причудливый
наряд из звериных шкур, а светлые волосы прикрывала высокая рогатая
шапка, украшенная перьями сорок и козодоев. На высокой груди
одеяние распахивалось, обнажая соблазнительные белые полушария, меж
которых, на серебряной цепочке висело изображение трехлапой жабы,
выточенной из черного янтаря, а чуть ниже его - зеркальце-толи в
серебряной оправе. Красивое лицо, с точенными аристократическими
чертами, покрывал толстый слой белил, с кругами сажи вокруг
светло-серых глаз и черным маслянистым блеском на полных губах. В
руках женщина держала расписанный черным и красным бисером кожаный
кошель, а с широкого пояса, увешанного изображениями лягушек из
черной меди, свисал тонкий нож, с острым, как игла, лезвием. Рядом
с ножом свисал и большой бубен, обтянутый черной кожей, также с
вытесненным на ней изображением трехлапой жабы. Позади женщины
угадывались поросшие мхом развалины некоего святилища, заброшенного
и забытого еще с доримских времен, но никто, кроме Неды, супруги
аварского владыки Эрнака и главной шаманки каганата, не знал каким
богам поклонялись тут в седой древности и что за жуткие обряды
вершились в их честь.
