– Завтра – родительский день… И это, товарищи пионеры, полный
трындец. Не знаю, как ваши предки, а меня мать точно прибьет.
Сначала прибьёт, когда узнает о случившемся, а потом еще раз
прибьет, когда узнает об исключении. – Произнес с тоской Мишин и
уставился туманным взглядом вдаль. Не хватало только слезы, которая
сбежала бы по его пухлой щеке.
– Два раза убить невозможно. – Флегматично заметила Селедка. – А
меня не убьют. Но будут весь год вести себя так, будто им за мое
поведение жутко стыдно... Даже и не могу сказать, что хуже. Умереть
в четырнадцать лет мучительной смертью через порку ремнем или
чувствовать себя ущербной.
Остальные присутствующие хором вздохнули. Я, кстати, тоже
вздохнул. Встреча с матерью Ванечкина становилась неизбежным
событием. И это очень плохо. Надеюсь, Элеонора потратит на беседу с
родителями бо́льшую часть времени, которое они тут пробудут. А еще
надеюсь, что случится чудо, которое позволит нам избежать
исключения из рядов отдыхающих в лагере детей. Я вообще не готов
сейчас к воссоединению с семьей Ванечкина.
Мы сидели в беседке, полным составом. За несколько последних
дней это уже стало традицией. Я, Ряскин, Мишин, Богомол, Селёдка и
Маша. Остальные подростки из отряда бродили неподалеку парами.
Будто в тюрьме на выгуле, честное слово.
События, приключившиеся по вине Федьки, как-то объединили нас
шестерых. Странно, но факт. Хотя более разных людей, конечно,
представить сложно. Конечно, насчет меня и Фокиной все понятно.
Насчет дружбы можно не обольщаться. Тут больше имело место
партнерство. Мы единодушно пришли с ней к выводу, что для решения
проблемы, которая вдруг стала общей, нам лучше объединить усилия.
Поэтому сегодня днем, например, сбежали от остальных в лес…Хотя,
нет. Надо по порядку…
После того, как злая
Элеонора озвучила решение насчет родительского дня, жизнь наша
стала еще более тяжелой. Казалось бы, куда уж тяжелее, а вот ни
черта подобного. Нет предела совершенству. И фантазии Константина
Викторовича... Когда ж он уже, сволочь такая, куда-нибудь
денется...
Константин вместе с Бегемотом, которая слова Элеоноры тоже
приняла близко к сердцу, пришли к выводу, что все проблемы – от
нечего делать. Соответственно, лучший выход – загрузить нас так,
чтоб мы света белого не видели.
