Дверной звонок не умолкал – дребезжал настойчиво, будто
неизвестный гость будил спящих.
Но я не спал – мне так казалось. Хотя и допускал, что ошибаюсь:
всё, что я видел вокруг себя, больше походило на сон – не на
реальность. Потому что реальность (в моём представлении) была иной.
В ней не было оклеенных дешёвыми обоями стен давно позабытой
комнатушки в трехкомнатной рудогорской квартире. Не было этих
густых елей и высоких сосен, что покачивали сейчас ветвями за
окном. Не было старенького холодильника в кухне и лампового
телевизора в гостиной. Моей настоящей реальностью было тускло
освещённое помещение отделения интенсивной терапии в больнице
Нижнего Новгорода, привычная боль в теле (уже не имевшая одного,
конкретного источника) и гул аппарата искусственного дыхания.
Но дребезжание звонка не походило на шум медицинских аппаратов.
А урчание в пустом желудке не имело ничего общего со ставшей мне за
год привычной болью. Всё не пропадал и островок карельской тайги за
кухонным окном, куда я уже около четверти часа заворожено смотрел,
силясь осознать произошедшую со мной сегодня метаморфозу. Боли не
ощущал. Ноги не дрожали и не подгибались в коленках. Но усталость
не исчезла. Пусть она и не была физической. Её я по-прежнему
чувствовал даже здесь: в этой новой реальности, в этом
медикаментозном сне или в этом наркотическом видении (чем бы ни
была квартира моих родителей в городе Рудогорске Карельской АССР
образца тысяча девятьсот восемьдесят первого года).
«Кого это там принесло?» - подумал я. Не получил ответ.
Взглянул на покрытые мелкими царапинами наручные часы «Слава»
(подарок родителей на мой двенадцатый день рождения). «Вспомнил»,
что мама вернётся с работы лишь вечером, а отец уже два месяца, как
уехал в Первомайск. Я иронично усмехнулся: отреагировал на
собственные мысли. Потому что не понимал, как реагировать на них
иначе. Ведь я знал: мои родители умерли. Я хорошо помнил, как чуть
больше года назад в последний раз приходил к их могилам на Верхнем
кладбище в Первомайске. И в то же время… не сомневался: мама придёт
с работы в начале шестого – принесёт хлеб, мы вместе будем ужинать
картошкой с жареными грибами (в прошлое воскресенье я насобирал
ведро подосиновиков – около озера).
Подумал: «Всё так и было. Папа уехал в июле. Мы с мамой свалили
отсюда только в ноябре».
