1
Ну, какого лешего я попёрся напрямки, говорили же мне дураку.
Ледяная вода сковала всё тело. Я пытался выбраться на лёд, ломая
ногти и оставляя кровавые полосы, пытался зацепиться и вытащить
себя из воды. Но намокшая одежда тянула вниз, рывком попробовал
затащить себя на лёд. Опять неудачно, тонкий лёд обламывался под
моим весом. Сил не оставалось, каждое движение грозило лишить меня
даже этой ненадёжной опоры. Неужели так и закончу свою жизнь, как
глупо. Чувствуя, что силы покидают, бросил взгляд на реку. Нет, не
видно спасения, никто не кричит, не подбегает. Тело совсем не
чувствую, только сердце бешено колотится. Сильно хочется спать.
Прошло много времени, несколько дней, наверное, а может лет.
Кто-то схватил меня и потащил волоком, тела совсем не чувствовал.
Но ощущал, как меня крутили, сознание сначала цеплялось за явь,
потом милостиво отключилось.
Мне кажется, что меня пытают. Тело горит, заживо хотят сжечь
ироды. Пытаюсь отталкивать кого-то руками, пробую кричать. Но меня
не прекращают мучать, сейчас за ноги взялись. Спустя какое-то время
издевательства заканчиваются и я наконец отключаюсь. Сквозь бред
кажется, что меня несут, потом долго зачем-то везут. Периодически в
меня заливают горячее питьё. Пить толком не получается, всё
проливается на меня. Наконец меня оставляют в покое.
Я на берегу небольшого озера. Тепло, как хорошо брести по
мелкому песку, по щиколотку в воде. Тихо, спокойно, на
противоположном берегу темнеет сосновый лес. По небу бегут кудрявые
облачка, лёгкий ветерок играется моими волосами. Хорошо ни о чём не
думать, наслаждаюсь спокойствием и тишиной.
Дикий кашель раздирает лёгкие, очнулся на кровати, весь мокрый.
Голова кружится, сейчас явно ночь. Открывается дверь, какая-то
женщина заходит в комнату, неся свечу на тарелочке. Через некоторое
время меня как маленького крутят, сдирая влажную длинную рубашку и
переодевают. Господи, как хорошо в сухом. Мне помогают сесть и
начинают поить горячей жидкостью. Только сейчас понял, как
пересохло в горле. Жадно пытаюсь пить, давлюсь, опять проливаю на
себя. Что же питьё такое горькое. Наконец меня укладывают, и я
засыпаю.
Проснулся от того, что меня посадили и сняли рубашку. Какой-то
мужчина начал меня обнимать, прижимаясь к груди. Эй, так дело не
пойдёт, я не из этих, отвали. Вместо возмущенной речи удалось
издать только жалкий клёкот. Сзади меня удерживает здоровенная
тётка. Мужичок наконец перестал обниматься и помог мне одеть
рубашку. Женщина сзади меня удобно устроила на кровати, подоткнув
ещё подушку под голову.
