В Город-крепость мы прибыли уже к вечеру. Я с трудом понимала, что происходит и не воспринимала реальность. Меня кто-то вел, подхватывал под локти, переодевал. Все казалось нереальным. Перед глазами постоянно появлялось лицо мужа, правителя Черной Пустоши, Карла Сварта, которое медленно покрывается инеем, а потом и вовсе превращается в лед. В груди горело, словно туда бросили раскаленных углей, глаза не видели из-за слез, а дыхание сперло так, что для каждого вдоха приходилось делать усилие.
– Карл.... – шепнула я, когда кто-то уложил меня в постель.
– Карл… – снова повторила я, когда чьи-то руки насильно влили мне в рот что-то горькое.
Хотелось кричать и, наверное, я кричала потому, что кто-то бегал по комнате и пытался успокоить. Но я не понимала слов потому, что жгучая боль затопила сознание и с каждым ударом сердца отдавалась в каждой клеточке.
Мне снова с силой влили в рот горечь, и я постепенно начала ощущать, как тело наполняется тяжестью, веки смыкаются, а в голове появляется густой туман, блаженный и спасительный.
Я провалилась в сон, но даже там видела хищное лицо Каравары и моего мужа, который ценой своей жизни спас меня, брата, и все королевство от вторжения тьмы через порталы. Я ощущала, как мечусь по подушкам, как волны жара и холода прокатываются одна за другой, и как дрожит все мое естество, когда хищный оскал хозяина льда становился слишком большим.
Утро ворвалось в мой кошмар, и успела мелькнуть мысль, что это действительно лишь кошмар. Сейчас я открою глаза, а рядом на постели мирно дышит его высочество, такой спокойный и умиротворенный во сне.
Я разлепила веки и с трудом повернула голову. Подушка оказалась пуста, и новая волна боли захлестнула с такой силой, что меня согнуло. В голове вспыхнуло, я завыла.
– Карл....
Что-то произошло со временем. Солнечный свет за окном стремительно поглощала тьма, но стоило ей воцариться и протянуть ко мне хищные ледяные щупальца, снова рассветало. Казалось, что по покоям стремительно передвигаются какие-то тени, похожие на моих камеристок, управляющего Альре, даже дворцового лекаря господина Вискольда. Они были прозрачные, едва видимые, одинаково открывали рты, словно силились что-то сказать. Если бы могла, я бы рассмеялась, потому что тени не должны уметь говорить…
